ЮЛИЯ ПЕТРУСЕВИЧЮТЕ

ПУСТЬ ОТКРОЮТСЯ ПУТИ

***

Ночью.
Срочно.
Отправлено птичьей почтой.
Я люблю тебя. Точка.
Цитирую старый источник:
Буду ткать полотно, заплетая, как ниточки, строчки,
На рубашку без швов и иглы, на льняную сорочку.

Будет вспахано небо рогами ягнят белорунных,
И засеяно зёрнами звёзд всё, от края до края.
Будет строить единственный мост перелётная стая,
Вместо камня, железа и досок используя струны.

Утекает река в пустоту,
Остаются крупицы в ладони,
Остывают обломками сказочных цивилизаций.
Золотыми осколками чаши порезало пальцы.
Я тебя буду ждать на мосту,
там, где птицы и кони.

***

Заплетая колючие травы рубашкой без швов,
Я шепчу и пою над холстом, как над яблоней ветер,
Чтобы яблокам слаще спалось за окном на рассвете,
Чтобы плыл деревянный челнок в молоке между слов,

Как летит над рекой стая диких гусей-лебедей,
Крылья знают дорогу, и тонкая нитка не рвётся,
В тёмном сердце колодца уснуло усталое солнце,
Чтобы в августе слаще хрустеть на зубах лошадей.

Топору, и стреле, и копью не пробить полотна.
И заблудится в травах беда, и собьётся с дороги.
Будут вечером гости. Придут молчаливые боги,
И разделят с тобой чашу мёда и чашу вина.

***

Поднимается ветер. Кто-то бродит по тёмному саду,
По верхушкам деревьев, по крышам, и вишни вздыхают во сне.
А повыше – смотри – белый всадник на чёрном коне
Смотрит в чёрную воду реки помутившимся взглядом.

Он не помнит ни дома, ни имени – только пути,
Только мост через реку и чёрную стылую воду.
Он гуляет в небесных полях до седого восхода,
И холодные звёзды глядят через дырку в груди.

***

Просто сиди у реки и смотри на воду.
Жди, когда поплывут осенние листья.
Жди, затаив дыхание, первого снега.

Выбрось часы и забудь все земные числа.
Не поминай ни зверя, ни человека.
Слушай песню реки и вдыхай свободу.

Боль остывает вместе с памятью тела.
Рябь на воде и белые всплески пены.
Первый снег в молоко парное ложится.

Время течёт в прибрежный песок из вены.
Я сижу у реки. Я серая птица.
Вот и листья плывут в иные пределы.

***

Лодка ударилась в берег, воды зачерпнула.
В сером прибрежном песке, где ракушки да камни,
Спит часовой механизм, и не слышно дыханья.

Солью в реке тает белая, белая память.
Снегом на чёрной воде угасает сознание.
Только сжимает виски от неясного гула.

Там, где река обрывается с края вселенной,
С грохотом рушится вниз водопадом молочным,
Брызги созвездий висят над ревущим потоком.

Время утратило силу и сделалось пеной.
Плоть оказалась прозрачной, а тело – непрочным.
А поцелуй остается солёным и долгим.

***

Это песни реки. Их поют перелётные птицы,
Чтобы в долгой дороге не сбиться с привычного курса,
Чтобы не заблудиться в туманах далёкого края.

Я и та, и не та, я и знаю себя, и не знаю,
Моё сердце полно до краев, и прозрачно, и пусто.
Я не знаю границ, и сама я предел и граница,

Я рождаюсь в дожде и, дожди породив, умираю.
Можно в русле послушно лежать, и чертить себе русло.
Можно жажду на миг утолить, и вовек не напиться.

Я всегда возвращаюсь, и мне никогда не вернуться,
Я несу в себе время, смываю слова со страницы,
Дом, в который летят с того берега дикие стаи,
Спрятан, как потаённый фонарь, в каждой маленькой птице.

***

Ночь на страже, и в тёмной воде отражаются звёзды.
Видишь, лодка уходит под тихие, тихие всхлипы?
Не пытайся её удержать, а прощайся, прощайся.

Пожелай им счастливой дороги, дороги счастливой.
Еле слышно звенели стеклянные слёзы пространства,
Ледяного пространства звенели стеклянные слёзы.

Только пальцы замерзли, прозрачные, прямо ледышки.
Не касайся руками воды, не касайся губами.
Обожжёт до кости, и ударит с размаху под сердце.

Это тёмная память течёт по реке между нами,
Не спастись от неё никому и вовек не согреться.
Видишь, лодка уходит по звёздам, всё выше и выше.

***

Волчьей ночи течение, лунных ручьев многоречье,
Узких улиц забытые сны, темноглазые рыбы
Помнят трудную музыку сфер незнакомого мира,
Помнят зов пустоты, и ничто их теперь не излечит.

От холодного ужаса ночи и жажды побега,
От далёкого эха и звёздного неба в колодце,
От безумной попытки увидеть нездешнее солнце,
Незнакомых богов и начала последнего века.

***

Стекает по лицу холодная вода.
Сестричка Стикс, не плачь. Река ещё вернётся,
Наполнит горло узкого колодца,
Придёт в полупустые города,

И тёмная беспамятная кровь
Наощупь, наугад, не зная, что в ней скрыто,
Вслепую ищет буквы алфавита,
Чтобы из них сложить десяток слов.

И русло не успеет зарасти,
Когда из-под камней, сквозь корни гор пробьётся
Холодная вода, и яблочное солнце
Единственным вином заплещется в горсти.

***

Улицы города пахли дождём и цветами.
Камень был розовым, серым и дымчато-синим.
Узкие улицы пели, как трубы органа.
Взгляд поднимался по стенам всё выше и выше,

Вверх направляемый строгой гармонией линий,
И, пробежав черепичные красные крыши,
Прыгал в открытое небо, как голуби с храма
Разом взлетают над праздничными площадями.

Всё в этом городе – здания, улицы, птицы –
В небо вели, как нагретые солнцем ступени,
В небо, открытое настежь, как окна в июле,
Сердце, летя над холмами смеялось и пело,

Как вырывается ласточка из-за предела,
Так, что за ней не угнаться и собственной тени,
Так, что её не догонят ни стрелы, ни пули. –
Сердце летело, не помня, как остановиться.

***

Тёмного города адские пропасти-пасти,
Пляска огней, затмевающих звёздное небо.
Где бы ты ни был, в нём нет ни ночлега, ни хлеба,
Кто бы ты ни был, в нём нет ни удачи, ни счастья.

Будет бессмертник расти на крыльце и в прихожей,
Дикие яблоки будут катиться по крыше.
Слышишь, как ветер по травам шуршит тише мыши?
То есть, конечно, не слышишь, а чувствуешь кожей.

***

Дожди и травы. Лето стоит в зените.
Тонкие нити натянуты на основу.
Тихо скользит челнок в невесомых пальцах.

Если хочешь остаться здесь, в лабиринте,
Как иголка в траве, в дожде затеряться, –
Слушай ветер и верь каждому слову.

Чтобы остаться здесь, в сердцевине лета,
В самом сердце яблока, в его царстве,
В белом снегу, на зубах лошадей хрустящем, –

На перекрёстке оставь две медных монеты,
Пей медовый отвар из бронзовой чаши,
Слышишь? Там, в тишине, просыпается счастье.

***

Дни осенних перелетов,
Яблок, меда и вина,
Переспелого зерна
И поминовенья мёртвых.

От земли идёт тепло,
Как от дышащего тела.
Но уже оледенело
Неба синее стекло.

В птичьей худенькой груди
Дышит холодом дорога.
Подожди ещё немного, –
Пусть откроются пути.

***

И тёмное родится божество
На самом дне сознания, где пусто,
Из вязкого бесформенного сгустка,
И ничему не одолеть его.

Как опухоль, оно сожрёт тела,
И наизнанку вывернет реальность.
Зола и лёд, безумие и хаос
Повсюду уничтожат зеркала.

И тёмная беспамятная кровь
Наощупь, наугад, не помня, что в ней скрыто,
Вслепую ищет буквы алфавита,
Чтобы из них сложить десяток слов.

***

Бамбуковые пальцы ветра,
Прозрачные сухие пальцы,
Играют с каплей янтаря.
А мы вернулись с того света,
И всё не можем надышаться
Холодным небом октября.

И всё не можем насмотреться
На эту долгую дорогу –
Всё вверх и вверх, за облака.
Течёт молочная река
Из-под земли на свет,
И сердце оттаивает понемногу.