ЛАРИСА ПОДИСТОВА
Новосибирск

СТИХОТВОРЕНИЯ

ХРАМОВЫЙ БЕРЕГ

Ложилось солнце в облачную вату.
Ещё созвездий дым голубоватый
Не затянул июльский небосвод
Над волжским городком заря пылала
И не жалела золота и лала
Для тихих берегов и мирных вод.
Закатный блеск нещадно стёкла плавил,
И свет вечерний, против всяких правил,
Казался чище, ярче и теплей.
На гладких куполах лежало пламя,
И бор алел сосновыми стволами,
Точёными, как мачты кораблей…
Ничто не нарушает в нас покоя
Таким восторгом и тоской такою,
Как солнце, уходящее за край!
И прошептать хотелось: «Боже, Боже,
Когда Ты так украсил землю, что же
Тогда такое Твой небесный рай?».
Пройдём ли мы с водой дремотной – или
Сверкнёт на дне души, в житейском иле,
Твой образ – драгоценные черты?
Так вот зачем прощаешь нам вину Ты
И в смертном мире даруешь минуты
Такой неизреченной красоты!

ВСЁ ХОЛОДНЕЕ…

Всё холоднее на свете, всё холоднее…
Голая площадь – и голое небо над нею.
Голые ветви берёз в потускневших аллеях,
Только боярышник невыносимо алеет.
Кончилась бабьего лета обманная нега.
В небе витают нежданные голуби снега.
Их опереньем укрыта земля золотая.
Но, говорят, они скоро растают, растают –
Робкие вестники долгого зимнего лиха…
Огненно-рыжим на ветках горит облепиха.
Юный морозец прицелился, снайперски меток, –
В пятнышках пороха кожица поздних ранеток,
Но по-гусарски бравирует бархатцев россыпь.
Утром на травах тяжелые, ртутные росы.
Выдохнешь, дунешь – и мир перед взглядом мутнеет.
Всё холоднее на свете, всё холоднее…
Осень бредёт по земле одиноко, без свиты.
Беличьи игры хозяйственны и деловиты,
Рыжие шубки как будто в сгустившемся дыме.
У магазина сгружают узбекские дыни
В сеточке трещинок, словно старинные фрески.
Ветер капризен, его нападения резки.
На остановке толпа прозябает немая.
Мальчик подругу, закутав в пальто, обнимает –
И не боятся ни взглядов чужих, ни озноба,
Греют друг дружку, и явно довольные оба.
Первые голуби холода, первая вьюга…
Вместе стоим, но уже не глядим друг на друга.
Щёлкнула дверца маршрутки – курком пистолета.
Всё как положено: просто закончилось лето.
Просто тепла не осталось в нас даже на дне, и
Всё холоднее на свете, всё холоднее…

***

Катятся, катятся белые дни.
Дымно клубится позёмка густая.
Ветви искрящимся мхом порастают,
Каждый сугроб – что алмазный рудник.
Зимняя песня подобна струне –
То ли стихи, то ли чаячьи крики.
Белые дни быстротечны, безлики.
Что же на память останется мне?
Не сомневаюсь я, правда, в одном:
Всё, что творится внутри и снаружи –
Льдистый цветок, нарисованный стужей,
Мутные вихри за белым окном,
Гибкие трещины беленых стен, –
Как фотографией, строчкой хранимо.
Вьюжные птицы проносятся мимо –
Но замирают на белом листе.
Ближе позёмки танцующий шаг.
Двери заприте! Не поздно ли? Поздно…
Так января вдохновенье морозно,
Что от него застывает душа.
И очарованно смотрит она
В окна глазные на мир белоснежный:
Чистый, хрустальный, мерцающий, нежный,
Ясный, бесстрастный до самого дна.
Пень под сугробом – диковинный гриб.
Хмурит карниз наметённые брови.
Выпьешь холодной искрящейся крови
Зимнего ветра – и вовсе погиб.
Даже в тепле – сновиденья одни.
Жизнь потерялась и плачет негромко.
Хрустко ломается льдистая кромка.
Белые-белые катятся дни.