ЮЛИЯ ПЕТРУСЕВИЧЮТЕ

СТАНОВИСЬ НА КРЫЛО

 
***

Расскажи мне, как тёмная музыка белого шторма
Поднимала до звёзд корабли, заливала причалы,
Как стонали ночные сады от внезапной печали,
Как в земле развивались от горя набухшие зёрна.

Так исходит наружу слезами боль вечной утраты.
В бесконечном прощении рвутся стеклянные нити.
Слышишь тёмную музыку? Звёзды застыли в зените.
Так стоят в карауле почётном немые солдаты.

Белый шторм застилает глаза, остывает на лицах
Мелкой осыпью звёзд – то ли снег на губах, то ли слёзы.
Так уходят в метель поезда – мимо станции в космос,
Так летят за черту горизонта охрипшие птицы.

***

Как ребёнок от поезда, я от эпохи отстал.
На заброшенной станции спрыгнул в траву на перроне,
Подождал, пока мимо меня прогрохочут вагоны,
И свернул на тропинку, и сразу забыл, где вокзал.

А тропинка петляла туда и сюда, и вела
Через мост у пруда, через чьи-то сады – на обрывы.
Я жевал краснобокое яблоко. Я был счастливым,
И свобода раскинула в небе два синих крыла.

Я не знаю, в какую Треблинку шёл этот состав.
Я один оказался в Безлюдных Пространствах дороги.
И со мной были здешние птицы, и здешние боги,
И шумело солёное море за джунглями трав.

***

На слёте ветров, на планете осенних ветров
Погода менялась так часто и так прихотливо,
Что рыжие травы, как рыжая конская грива,
Метались, как рыжее пламя далёких костров,

Звенели, как сбруя степных золотистых коней,
И в звон постепенно вплетались тревожные звуки,
Как будто уже натянулись короткие луки,
И скоро посыплются стрелы осенних дождей.

И будет октябрь проступать на больничном белье
Кровавым пятном, отпечатком дрожащей ладони.
И будут над степью лететь наши рыжие кони,
И нужно всего-то суметь удержаться в седле.

***

Здесь тёплая вода не утоляет жажды –
Всё пьёшь её и пьёшь, как мёд и молоко.
Здесь жить легко и умирать легко
Тому, кто путь сюда нашёл однажды,

На перекрёстке спутанных дорог
Свернул туда, где травы были выше,
А может быть, он музыку услышал,
И с любопытством совладать не смог.

И музыка стояла как вода,
В ней плыли травы, облака и рыбы.
И он себя почувствовал счастливым, –
Тот, кто однажды путь нашёл сюда.

***

Домик в маленьком орехе.
Кухня, спальня, кабинет.
Двухэтажный. Лифта нет.
Лестница ведёт на верхний,

Полный снов и книг этаж.
В кухне – маленькая печка.
У всего своё местечко.
Есть окно, а в нём пейзаж:

Сонный яблоневый сад,
Как глубоководный космос,
И на ветках то ли звёзды,
То ли яблоки висят.

***

Становись на крыло, если день будет долгим, как песня.
Наступила пора тренировочных дальних полётов.
Говорят, в это время на нас разрешают охоту.
Я не верю в страшилки, да мне всё равно, если честно.

Становись на крыло. Воздух мягкий, но ветер надёжный.
Все дороги сегодня открыты и в небе, и выше.
Говорят, эту странную музыку можно услышать,
Если только подняться повыше, насколько возможно.

Как мечтают о тёплых краях перелётные стаи,
И летят за черту, разрывая любые границы, –
Так и мы с тобой делаем то, что положено птицам –
Поднимаемся выше, и музыка сфер нарастает.

***

А я живу в прекрасной нищете
Шуршат в карманах золотые листья
И солнечного мёда полон рот
Сквозь пальцы серебро дождя течёт
И маленький художник быстрой кистью
Рисует осень на пустом холсте
И с кисти вместо краски льётся мёд.

Он целым небом сказочно богат
И звёзды сыплются в его карманы
И Млечный путь струится молоком
И с каждым обжигающим глотком
Другие берега, другие страны
Ложатся в руки каменным цветком
И поцелуй залечивает раны.

***

Этот город, плывущий в дожде, никогда не вернётся.
До последнего камня пропитанный нашими снами,
Он уходит в холодную воду, как серая рыба,
Как теряется эхо в глубинах ночного колодца,
Растворяются в сером дожде его серые камни,
И сползают постройки с размытого ливнем обрыва.

Плачь, пожалуйста, плачь – это время уходит сквозь пальцы,
Как песок из разбитых часов – не вернёшь, не исправишь.
Это память уходит, смывая следы и приметы.
Только шрамы на коже останутся – могут остаться,
Если Шуберт коснётся дрожащих в предчувствии клавиш,
И откроется музыка – хлынет волной из просвета.

***

И стоит во дворах тишина, как в стакане вода,
И в прозрачной холодной воде отражается город –
По колено в дожде или даже по самое горло,
Он плывёт, как осенние листья плывут в никуда.
Это время осыпалось листьями на тротуар,
И стекает дождём по щекам, по растерянным лицам.
Скоро выпадет снег – тихо-тихо, как будто приснится
Умирающим листьям, летящим в осенний пожар.

***

Это долгое-долгое возвращение, путь домой.
Лестница кажется невыносимо длинной.
Дай нам, Господи, пережить эту зиму.
Что с нами будет, Господи, этой зимой?
Карантинные меры, проверяющие патрули, –
Всё как обычно, но пусть говорят по-немецки.
Пусть отдают приказы, не надо лекций
Об общественном благе для всей Земли.
Маленькой жизни маленький огонёк
На перекрёстке ветров и тысячелетий.
Ветер идёт по планете, безумный ветер,
И вырывает из рук последний листок.

***

Переживём и эту зиму
С её слезами и снегами,
С тоской, повисшей на ресницах,
И вездесущим серым льдом.
Декабрь, как длинный мост, пройдём,
И на развёрнутых страницах,
Между набросками снежинок
И незнакомыми стихами,
Строку допишем январём.

И будет март гореть на башне
Огнями бешеного Эльма –
Желанно и недостижимо,
И бесконечно далеко.
Легко прольётся молоко, –
Как всё, что мы уже прожили,
Как вытекает в реку день вчерашний,
Как по щекам стекает время,
И ранит кожу глубоко.