РАННИЕ СТИХИ ЮРИЯ ОЛЕШИ

Несколько лет назад мы решили с ребятами, учениками восьмых классов, подготовить на конкурс научно-исследовательских работ по краеведению работу «И вновь горит “Зелёная лампа”». Мы хотели рассказать об истории создания литературного кружка «Зелёная лампа» в Одессе начала ХХ века, познакомиться с членами кружка и их творчеством, провести параллель между «Зелёной лампой» в Царскосельском лицее и одесской, начала ХХ века и современной, открывшейся при Всемирном клубе одесситов несколько лет назад.

Стали собирать материалы… Во многом нам помог Литературный музей. Но тут я должна рассказать, как я столкнулась с чудесами Интернета. Меня заинтересовала история любви Эмилии Немировской и Георгия Долинова. Ищу в Интернете и он вдруг выдает мне объявление: «Санкт-Петербургская библиотека им. Анны Ахматовой сообщает о концерте Александра Долинова». Был электронный адрес и я рискнула написать. Долинов – фамилия не часто встречающаяся. Отправила свой адрес и просьбу, чтобы, если этот Александр Долинов имеет какое-то отношение к одесским, пусть ответит. Через какое-то время приходит ответ: «Да, я сын Георгия Долинова». Завязалась переписка. Саша мне рассказал, что Эмилия Немировская умерла молодой, а Георгий, спустя несколько лет, женился на её младшей сестре. Сейчас Саша живёт в США, выступает с концертами. А мне он сделал «королевский подарок» – копию архива отца, хранящуюся в  питерской библиотеке им. М. Салтыкова-Щедрина. В этом архиве очень много интересных материалов: стихи членов кружка «Зелёная лампа», первый альманах Литературно-художественного кружка (январь 1918 г.) с дарственной надписью Э. Немировской от Г. Долинова в память совместного дебюта в печати, воспоминания о «Зелёной лампе» Г. Долинова, его статья «Литературный путь Юрия Олеши» и много чего ещё.

Нина Бондаренко

ТРИОЛЕТ

Любовь течёт, как триолет,
Где надо строки повторяя –
Разнообразная такая,
Любовь течёт, как триолет…
У каждой множество примет –
Как сад цветя, как иней тая –
Любовь течёт, как триолет,
Где надо, строки повторяя.

Декабрь, 1917 г. Одесса 24(11) мая 1916 г.

ЧАСЫ

Слова последние слышны и близки,
Ещё несказанное: «навсегда» –
Но всё вращается на белом диске
Двенадцатилепестная звезда.

О, человек! К последнему закату
Пусть солнце, угасая, подойдёт –
Ты вечность пригвоздил! По циферблату
Не кончится ея не… ход.

Апрель 1918 г. Одесса

ГАДАНИЕ

С робостью суеверной
Пробую верность муз –
Хоть упадут наверно
Тройка, семерка, туз…

Если ж ищу упрямо
Вашей любви залог –
В картах находит рок
Тройку, семерку, даму.

25-Х-1921 Одесса

ШУТЛИВЫЙ ОБМЕН ЧЕТВЕРОСТИШИЯМИ
МЕЖДУ В. КАТАЕВЫМ И Ю.ОЛЕШЕЙ

Покинув надоевший Харьков,
Чтоб поскорей друзей обнять,
Я мчался тыщу вёрст отхаркав,
И вот – нахаркал здесь в тетрадь.

В.Катаев, 25/10 1921 г., Одесса

Прочтя стихи твои с любовью
Скажу я, истину любя, –
От них я скоро харкну кровью,
Иль просто харкну на тебя!

Ю.О., 25/10 1921 г., Одесса

ИЗ СТИХОТВОРЕНИЯ «ПУШКИНУ 1-ГО МАЯ»

Сделайтесь весёлыми, от восторга пьяными.
Уничтожьте к прошлому всякие мосты.
Увенчайте Пушкина красными тюльпанами,
Лепестками рдяными, как его мечты.
Александр Сергеевич! Это ведь отмщение –
Отомстили правнуки, век спустя за вас,
Всё, за что страдали вы, ваши злоключения
Третье отделение, горестный Кавказ…

КАМЕННЫЙ ГОСТЬ

В голубизне вечерних окон
Тревожны взлёты поздних птиц,
Печален взор, и тёмный локон
Дрожит у траурных ресниц.
О, Донна Анна! вздрогнут плечи,
И мягко изогнется стан,
И лёгким вздохом будет встречен
В ботфортах пыльных Дон-Жуан.
И, может быть – но так не скоро –
Забудется для нежных губ
Печаль над телом Командора
И звуки похоронных труб.
Но будет слышно, как по залам
Пройдёт меж слуг, упавших ниц,
Он – и протянет над бокалом
Ужаснейшую из десниц
О, Дон-Жуан! А на погосте,
Где ивы, ирисы и тишь –
Над ликом Каменнаго Гостя
Летучая метнётся мышь.

«ПИСЬМО ИСТЕРИЧЕСКОЙ ЖЕНЩИНЫ»

В половине восьмого, в загородней кофейне на открытой веранде
Вы сидели в компаньи припомаженных денди и раскрашенных дам…
И я видела ясно, что теперь вы забыли о сиреневой Ванде –
Вы забыли? – так что-ж, я вас помню и, знайте, никому не отдам…
Вы склонились к соседке, говоря комплименты /я ваш слышала голос!/
И мне врезались в память маникюрные руки и на них по кольцу
И дымящая чашка…О, ужасные миги! Я с собою боролась –
Мне хотелось подняться и перчаткой вас больно отхлестнуть по лицу…
Милый мой, нехороший, ну, скажи мне зачем ты вот с этой вот рыжекудрой
Так любезен и весел – неужели я хуже, я, твоя стрекоза?
Если любишь таких ты, чтобы пахло не морем, а дешёвою пудрой –
Я могу, если хочешь, закурить папиросу и подмазать глаза…
Эх, вскочил бы ты сразу, да увидел сирени, ты увидел бы море,
Голубое такое! Разбросал бы стаканы, обругал этих дур…
А потом мы с тобой / только ты нехороший / в быстролетном моторе
Полетели б, целуясь, в Кордильеры, на Цейлон, а потом в Сингапур!..

ПИКОВАЯ ДАМА

Швырнул шинель. Прошёл упруго,
Блестя в паркете. Игроки.
Затянуты затылки туго
В галунные воротники.
Вошёл. Слуга склоняет плечи,
В чулках и белом парике.
Струится синий дым и свечи
Коптят амуров в потолке.
В трюмо повторенный, весь в белом
Сиятельный кавалергард.
Сукно запачканное мелом,
Зеленое рябит от карт
«Здорово, Герман!» – Он поклона
Не замечает. Подошёл
И профилем Наполеона
Склонился и глядит на стол.
Столпились. Кто-то звякнул шпорой,
Облокотившись на сукно
И оглянулся тот, который
В бокалы наливал вино.
Почудилась улыбки прелесть
И плечи в бантах, взгляд – и вдруг
Чепец, трясущаяся челюсть
И вены исхудалых рук…
А подле медленно и прямо
Посмотрят мёртвые глаза
И ляжет пиковая дама
Взамен счастливого туза.

«МОЯ ДУША – ПОСЛЕДНИЙ АТОМ ТВОЕЙ ДУШИ»

Моя душа – последний атом
Твоей души. Ты юн, как я,
Как Фауст мудр. В плаще крылатом,
В смешном цилиндре – тень твоя.
О, смуглый мальчик! Прост и славен
Взор поднятый от школьных книг
И вот дряхлеющий Державин
Склонил напудренный парик.
В степи, где плугом путь воловий
Чертила скифская рука,
Звенела в песнях южной крови
Твоя славянская тоска.
А здесь, над морем-ли, за кофе-ль,
Где грек считает янтари –
Мне чудится арапский профиль
На фоне розовой зари.
Когда я бесконечной муке
Согреть слезами не могу
Твои слабеющие руки
На окровавленном снегу.