ЗУЛЬФИЯ АЛЬКАЕВА

«ОСАННА ЧЕРЕЗ ГОЛГОФУ»

***

Я думаю про иловое ниловое,
Про время, когда солнце апельсиновое
Сочнее было раз, допустим, в пять
И гениев земля могла рождать…

– Мы все из Африки, – открыл учёный муж, –
Как Пушкин, соловей российских стуж.
Мы все – вторые. Пушкин первым стал,
Чтобы гордыни червь нас не сожрал,

Ценили чтобы русский свой язык,
Хотя язык к нему как будто бы привык.
Он – золото, и, может, серебро,
То, что когда-то в Крыме залегло.

О, Пра! О, колыбелька-Коктебель!
Пейзажей нереальных акварель.
Я слышу, как звенит Маринин рай:
– О, дай любви! Потом уж отбирай…

И найден был у моря сердолик.
И рот к нему, как к яблоку, приник.
Марина и Серёжа… Таял Крым,
Предвосхищая роковой экстрим.

…Я помню про тарусско-парусиновое
Про время, когда солнце апельсиновое
Сочнее было раз, примерно, в пять
И гениев земля могла рождать!

СОН ПРО МАРИНУ И СОФЬЮ

…Как голову мою сжимали Вы,
Лаская каждый завиток.
Как Вашей брошечки эмалевой
Мне губы холодил цветок…»

                Марина Цветаева

Ночь пахнула утром непочатым,
И в тумане сна блеснула быль,
Будто под ногами путь брусчатый,
Будто не сегодняшняя пыль…

Маргарита с именем Марина
К Мастеру шагает по плацу.
А ему, нежнейшему, картинно
Пиджаки особенно к лицу.

В дом его вошла и… опустилась,
Как собака, на половичок.
Яркою звездой любовь искрилась,
А теперь – разменный пятачок.

Женщина с фигурой Бегемота
Место Маргариты заняла.
И часов знакомая икота
Холодом смертельным проняла.

О, Марина мстит не понарошку!
Взломан разом ящик «ночка ру»:
– Соня! Брось эмалевую брошку,
Брось в камин или предам костру

Нашу страсть и платьице из фая
И стихов восторженных букет!
– Милая! Пусть выгонят из рая –
Не отдам любви безумной след!

– Эта брошка – клапан сердца, темя.
Ты сожги её! – Убьёшь раба!
– Нет, подружка, не меняет время
Черепки сердец на черепа.

31 АВГУСТА

Осанна через Голгофу,
Оксану и лай собак.
Сквозь траур Помпей и Корфы
К Нему, в золотой барак!..

Как тянет убийцу к месту,
Как рвутся плоды к земле.
Так выдать финал за фиесту
Пытается пламя во мгле.

Не смейте впиваться в губы.
Целуйте его в уста!
Блестят августейшие зубы.
Их мало, но стоят ста.

Как мудрый зуб, тридцать правый
день хочет попасть к Отцу.
Он скрючился, гвоздик ржавый,
к цветаевскому концу.