АЛЕКСАНДР БУБНОВ

ВЕЛИМИР ХЛЕБНИКОВ В «ИСПОЛНЕНИИ» ПЕТРА МИТУРИЧА
О палиндромической поэме «Разин»

Палиндромы, палиндромия – даже чисто текстовая – всё-таки больше, чем литература. И не только, и не столько потому, что имеет в разных областях (музыка, медицина, генетика) аналогичные структуры и даже терминологию. Но потому, что в палиндромии психофизиологическое и философическое («палиндрософическое») воздействие текста «как такового» сопоставимо с внетекстовым (или метатекстовым) воздействием абстрактной формы, её эстетики, и это сближает палиндромию с изобразительным искусством, а в синтезе с чистой визуальностью образует визуальную поэзию.

Уникально в этом отношении сотрудничество-соавторство Велимира Хлебникова и его друга художника Петра Митурича, записашего в начале 1920-х гг. палиндромическую поэму Велимира Хлебникова «Разин» и подготовившего рукописную книгу на 15 листах (или страницах). Девять листов пронумерованы Митуричем, видимо, для проекта «самиздатовской» книжки. Два непронумерованных листа (исключая варианты «вводных» листов) легко «находят» свои номера по контексту поэмы: страница 6 (с началом главы 3-й) и страница 9 – начало главы 5-й.

Митурич именно соавтор, поскольку около половины объёма текста Хлебникова заменено им на абстрактную графику. Причём заменено практически без ущерба для изложения текста поэмы. Такое соформальное соавторство, такое соединение форм было бы невозможно вне палиндрома.

Митурич записывает поэму, можно сказать, по принципу «Хлебникову – хлебниково, Митуричу – митуричево», но делает это чрезвычайно органично. Левую часть от палиндромической оси Митурич отдаёт собственно тексту, полупалиндромам, записанным им, Митуричем, в его авторской графической аранжировке. Правая – «зазеркальная»! – часть представляет собой собственно графику Митурича, которая «прикрывает» половину текста, заводит за «ширму» абстракции.

В связи с визуально-поэтическим синтезом в исполнении Петра Митурича текст поэмы Велимира Хлебникова философски развивает идеи Льюиса Кэрролла – неожиданно, «наоборотно», зеркально, «палиндрософически»… Знак препинания слева ПЕРЕД стихом означает знак препинания справа ПОСЛЕ стиха. Таким образом, знак этот «проявлен» как бы из зазеркалья. Особенно мощно выглядят восклицательные знаки, настраивающие на соответствующие эмоции уже в начале стиха (вспоминаются, например, пунктуационные нормы испанского языка): «!Ог-о// !ьШар//» (с.3), то есть «Ого-го! // Шарашь!». Недаром Митурич букву «Ш» ставит «выше» мягкого знака как букву прописную, с которой и «призывает» читать эту полустроку – ведь мягкий знак, помимо того, что он сам по себе не читается, ещё и «выбивается» из симметрии палиндрома, в слове «шарашь» палиндромия «пренебрегает» мягким знаком – свидетельство палиндромического вольного стиля. Однако, если принять во внимание тип циклического палиндрома «cy2» (табл.1) и «замкнуть» слово в некий «круг», то мягкий знак будет выглядеть как осевая буква… Вот такую интересную «пищу» для теоретиков даёт поэма Хлебникова и её интерпретация Митуричем.

Вообще, со знаками препинания, с их «пониманием» дело обстоит довольно сложно. Здесь надо иметь в виду и последующие чисто текстовые редакции «Разина». К тому же, следует учитывать ещё некоторые факторы: отсутствие чёткой графики в рукописях самого Хлебникова, общую незавершённость и (поэтому) некоторую семантическую «невычищенность» поэмы «Разин» (ср. со строгим стилем первого палиндромического сочинения – «Перевертня» Хлебникова в сборнике «Садок судей II», 1913 г.), и даже некоторую небрежность Петра Митурича, который, впрочем, мог следовать именно «букве» Велимира: сравним, например, две полустроки из 1-й главы: «.Раб, неж,//» (с.3) и «!Раб нежь//» (с.4).

«Палиндрософия» проявляется самым неожиданным образом благодаря графическим принципам П. Митурича. «Мы низари лет…» – так заканчивается 1-я глава на листах Митурича – метафора поэта в соавторстве с художником, метафора, проникающая в глубины поэтической философии Велимира, во многом отождествляющего линии Времени и Палиндрома.

Кто Разин для Хлебникова? (Точнее, образ Разина). Об этом много говорилось… Приведём всего лишь одну цитату из одной малоизвестной публикации: «Ключевым произведением, отразившим мистически ритуальную концепцию единого хлебниковского пространства-времени, его гипотезы о цикличности реального исторического времени, является поэма “Разин” (…). Поэма (…) является не только тризной по некой мифологической сверхличности, символизированной в фигуре Разина. Это погребальный плач, реквием, посвящённый трагической судьбе поэта» [Гончаренко, 1992: 378, 385].

Поэма Велимира Хлебникова – это не буквальный рассказ о Разине (Время Пространства), это состояние Поэта (Пространство Времени) в противопоставлении-единстве «Я – Разин и заря», заря, которая может быть как утренней, так и вечерней, «сполохом», завершающим земное существование, зарёй бытия Иного…

Обратите внимание на маленький мягкий знак «ь», который, как ноту в зеркале, поставил Пётр Митурич перед названием поэмы «Разин», которое само прорисовано по меньшей мере не единожды. Ведь название, как и каждое хлебниковское полустишие у Митурича, тоже читается назад(!): НИЗАРь. Это и есть, видимо, скрытое название – то, что «предлагает» Пространство-Время («палиндрософическая» ось) в своём отражении. Полное название поэмы – «Разин-низарь» или «Разин – низарь», возможно, «Разин (низарь)». Дефис, тире, запятая или скобки уже не имеют принципиального значения. Но поскольку изменение названия поэмы Хлебникова – слишком «революционная» текстовая редакция, требующая обсуждения, остановимся пока на традиционном «Разин».

Левую часть страницы Митурич посвящает тексту, а именно – первым половинкам строк Хлебникова, полупалиндромам, которые представлены Митуричем в его собственной «аранжировке». Правые части строк представляют собой абстрактную графику Митурича.

Метатекстовая и «палиндрософическая» связь обеих «график» «Разина» заключается, как нам кажется, в эстетике комбинаторики – общей эстетике палиндромно-циклических и абстрактно-изобразительных форм. К примеру, композиция 6-го листа с сегментообразной осью напоминает «лучизм» фигуративной поэзии (присмотритесь, например, к «Вееру» Сергея Третьякова, стихотворению 1913 года). И следом на 7-м листе «Разина» – симметрично-компенсирующий, обратный изгиб оси, как бы преломлённой в зеркале.

В целом, «поведение» «палиндрософической» оси от листа к листу вполне сюжетно: на первых двух листах ось вертикальная и прямая (согласно другим текстовым редакциям, 1-я глава поэмы «Разин» носит название «Путь»), 3-й лист (или страница) – наклон оси вправо, 4-й лист – влево (вспоминается строка И. Бродского – «качнётся вправо, качнувшись влево»)… На 5-м листе – некоторая «нестройность» и небольшой общий угол наклона. Важно, что параллельно в левой части текст драматизируется (2-я глава поэмы – «Бой»).

6 и 7-й листы в плане «оси» описаны выше.

8-й лист подобен первым двум, однако здесь Митурич переходит, абстрактно говоря, от «палиндрософии» к литерософии: отказывается от абстрактной графики в пользу «буквоштрихов», имитации букв, таким образом, чтобы издалека текст казался полным. Ещё один «шаг» – и текст в правой части «проявляется» (9-й лист, с волнообразной «осью»)!

Мелкие штрихи («дождь»?) 9-го листа переходят в вихри 10-го листа и логично в 11-м превращаются в черноту, из которой в 12-м, заключительном, листе поэмы (последняя глава поэмы – «Пытка») литеры как бы «выходят» из черноты, «поднимаются» над ней, неся в жирношрифтовом, абстрактно-буквенном обличии часть этой черноты, пройдя таким образом через некий «чёрный квадрат» (Малевича?).

При расположении 12 листов текста поэмы, содержащих нетекстовую графику, в виде прямоугольника «3х4 листа», замечаем, что скруглённые линии «устремляются» к левому верхнему углу, то есть к началу.

Первая же строка 1-й главы поэмы «Разин» в «исполнении» Петра Митурича вызывает некоторую сложность при чтении-«расшифровке». Можно было бы вспомнить чисто текстовые редакции поэмы (строка «утро чорту») и этим вполне удовлетвориться, тем более что в процитированной строке палиндром точный (в строгом или абсолютном стиле, в отличие от стиля вольного). Но Митурич изобретает что-то наподобие АВТОРСКОГО «ДИГРАФА» о/е, предваряя зазеркальное чтение «…черту [чёрту]». В графическом смысле буква «Ё» во всей поэме не присутствует ни разу – признак строгого стиля палиндрома (обусловленный, конечно, повсеместным не-употреблением буквы «ё» в 1920-х гг., да и позже). Поэтому первую строку можно понять и омонимически как ‘утро черту (подвело? подводит? черту ночи?)’.

Аналогичное место на той же 2-й странице с тем же “диграфом” о/е – «ж(е/о)нам//». Эта строка найдена в других редакциях в полном виде как «женам ман нож» (тип «pa2», табл. 1), то есть с двойным чтением буквы «Н». Такие случаи объясняются палиндромическим вольным стилем, который представлен в поэме «Разин» во всём своём многообразии. Вывод напрашивается неожиданный: в палиндром Митурич-график вносит преднамеренную «сложность» чтения, что конгениально соотносится со сложностью самой авторской композиции палиндрома. То есть читатель-зритель митуричевской графики вновь и вновь возвращается к самому процессу создания палиндромов Хлебниковым. «Палиндрософия» графики здесь состоит в её уникальной способности моделирования и почти буквального повторения творческого акта палиндромии, его Высокой Трудности.

В графических находках Митурича есть и такая – БУКВОТОЧКА «о» в начале 2-й главы (с.4). Перед художником стояла задача – дать понять, что читать очередную строку следует с большой буквы «К» (каждый стих-палиндром у Хлебникова и Митурича открывается прописной буквой). Но заканчивается строка Хлебникова на строчной «о»: «Колом молоко» (циклический палиндром, циклодром, тип «cy2», табл.1). Поэтому «предначальное» маленькое «полое» «о» по размерам уравнивается с укрупнённой точкой (укрупнённой запятой), каких в тексте Хлебникова-Митурича находим множество…

Если выявляется новая, нигде ранее не обнародованная строка поэта уровня Велимира Хлебникова, то неужели это не ценно, в любом случае?! Пётр Митурич нам прорисовывает половинки по меньшей мере 22-х строк, которые полностью здесь представлены впервые как «обычный» авторский (со-авторский?) текст: «Ман, раб, бар нам!», «А зов у воза:» (обе строки из 1-й гл., с.3), «Дай ад!» (2-я гл., с.5) и другие. Всё это очень ценно, поскольку, например, выясняется, что для разинцев есть не только ‘зов гор(ний?)’, но и ‘зов воза (зов дольний?)’.

В чём ещё текстологическая ценность так называемых листов, а по сути – книги Петра Митурича?

Во-первых, при такой поэзографике объективно, благодаря изобразительной форме, возрастает пиетет художника и перед «Словом как таковым», и перед «Буквой как таковой» (говоря языком футуризма).

Во-вторых, художественная графика Петра Митурича – не только иллюстрации к поэме, но и текстовая, композиционная доработка незавершённого крупного хлебниковского сочинения, с «мечом» (‘злом’), который «умирает» в финале (с.12), в «д…» (смерть! обрыв! уход в зазеркалье!), то есть в «дремучем лесу», в неизвестности после смерти. Это «палиндрософическое» возвращение в последнюю строку хлебниковского «Перевертня» (1913): «и к вам и трем с смерти мавки», смерти злого духа. В итоге графика Митурича удваивает, умножает метафоры, возводит их в некую степень, в «квадрат» (Малевича?).

Наконец, очень вероятно, что эти листы видел сам Велимир, причём и в процессе создания. По крайней мере, все другие редакции «Разина», опубликованные позже, при всём уважении к ним и к авторам редакций, на наш взгляд, проигрывают митуричевской как по вышеизложенным, так и по некоторым другим позициям…

Очень ценно, что до нас дошли целых три изобразительных варианта монопалиндрома «Я Разин со знаменем…» из вступления к поэме. Здесь можно исследовать принципы текстового и графического варьирования в исполнении Петра Митурича, принципы, исповедуемые и Велимиром, но на уровне речевом, речепоэтическом. Более того, все три варианта – это своего рода «раскадровка», эскизы в форме динамической визуальной поэзии.

Табл. 1. А.В. Бубнов. Периодическая система палиндромических элементов (в их взаимодействии, для 3-буквенных элементов): ‘ho’ – омограмма, ‘pa’ – палиндром, ‘cy’ – циклический палиндром, ‘re’ – обратный циклический палиндром («REversus»), ‘1’ – однословные формы (или 2 и более омограмм), ‘2’ – 2-словные (и более) формы. (см. стр 217 журнала «Южное Сияние», № 4, 2015).

Таблица предназначена для исследования взаимодействия элементов палиндромии, в данном случае букв в 3-буквенном слове, для примера взято слово «cat», которое при перестановке букв (анаграмма) даёт слово «act» и т.п. – все варианты представлены в таблице. Исследуются все варианты взаимодействия слов друг с другом. В итоге классификации взаимодействий (ячейки «внутри» таблицы) в таблице образуются диагонали и зоны определённой типологии:

- в «ho1» (homographical diagram) при взаимодействии графический облик слова не меняется (омографы) – cat/cat, act/act и т.п.;
- в «pa2» (palindromical diagram) взаимодействующие элементы (слова) палиндромически «отражаются» друг в друге – CAT/TAC;
- в «cy2» (cyclical palindromes) взаимодействующие элементы выстраиваются в итоге в круг (цикл) и читаются только в одну сторону; слово повторяется и в итоге образуется другое слово: CAT/ATC = C-AT-AT-C =
= CATCATCATCATCATC;
- в «re2» (reversal cyclical palindromes) взаимодействующие элементы при многократном повторении выстраиваются в итоге в круг (цикл) и читаются в обе стороны, с разным значением (разные слова): CAT/ACT =
= CATCATCATCATCATCA (последнее подчёркнутое слово читается в обратном направлении – ACT).

Палиндромы Хлебникова-Митурича возвращают нас к буквальному пониманию «бегущего назад» (palindromeo, греч.) и вглубь и вширь textus-полотна. Происходит не только плетение слов-вес, «скрещивание», умножение слов – рождается единение графики изобразительной и языковой в единую Графику ПЁТРИМИРА, в «палиндрософию». И уже не ясно, которая из график «выглядывает», а которая её «микширует», да и не нужно это так уж определённо прояснять… Ибо далее – Искусство!..

Конечно, такое уникальное соавторство Велимира Хлебникова и Петра Митурича в области визуальной поэзии требует подробного изучения, и такие исследования продолжаются.

Благодарим Мая Петровича Митурича (ушедшего из жизни в 2008 году) и Веру Хлебникову-Митурич за предоставленную возможность исследования графики Петра Митурича и разрешения на публикацию.
____
Литература и источники:
Бирюков С. [рец.] Бубнов А.В. Типология палиндрома // Новое литературное обозрение. 1996. № 19. С. 394-396.
Бубнов, А. В. Лингвопоэтические и лексикографические аспекты палиндромии: Дис. … доктора филологических наук. Орёл, 2002. 525 листов.
Бубнов, А. АВАНГАРД и ПАЛИНДРОМИЯ или ПАЛИНДРОМИЯ и АВАНГАРД // Russian Literature.  Vol. LVII.  [Amsterdam], 2005.  No III / IV. Special Issue, Contemporary Russian Avant-Garde. P. 233-244.
Гончаренко, С. Ритуальная обратимость у Хлебникова. О семантике палиндрома в поэме «Разин» // Культура. Религия. Церковь: Всерос. науч. конф. Новосибирск, 1992. С. 378-386.
Шубников А.В., Копцик В.А. Симметрия в науке и искусстве. М., 1972.
Bеrgеrson, H.W. Palindromеs and Anagrams. N.-Y.: Dover Publications, 1973. 130 p.
Bubnov, A.V. Super-Supre-Sonnet: Art-science videoproject // MADI art periodical. [Budapest], 2006. Number 8. P. 52-53.
Bubnov, A.V. The palindromic axis: Velimir Khlebnikov, Petr Miturich and others // Symmetry: Culture and Science. [Budapest], 2014. Volume 25. Number 4. P. 293-303.
Grеbеr, E. Палиндромон – Revolutio // Russian Literature. Vol. XLIII. [Amsterdam], 1998. P. 159-203.
Markov, V. The Longer Poems of Velimir Khlebnikov. Berkeley; Los Angeles, 1962. (Univ. of California Publications in Modern Philology, Vol.62). 273 p.

ТЕРМИНОЛОГИЯ

ВОЛЬНЫЙ СТИЛЬ ПАЛИНДРОМА (составной термин мой. – А.Б.) – палиндромы с бОльшим или меньшим отклонением от строгого соответствия форме (от точной буквенной симметрии): в русском палиндроме могут как бы «не учитываться» в форме мягкий и твёрдый знаки (ь, ъ), удвоения букв, приравниваются буквы И = Й и т.п.  Палиндром В. Хлебникова «утро черту» соответствует вольному стилю (о = е). Границы и правила вольного стиля в палиндромии чётко не определены. Каждый автор устанавливает свои правила, которые обычно в той или иной мере совпадают с основными вышеперечисленными правилами «вольности».

МОНОПАЛИНДРОМ (термин мой, – А.Б.) – достаточно длинный единый палиндром, записанный в 2 и более стихотворных строки, либо состоящий более чем (условно) из 50 букв.

СТРОГИЙ СТИЛЬ ПАЛИНДРОМА (составной термин мой. – А.Б.) – техника палиндромической версификации; палиндром, композиция из палиндромов с точным (строгим) соответствием форме, то есть с точным обратным побуквенным чтением. При этом буква «ё» (как формальный элемент) может быть приравнена к «е», поскольку на письме точки в букве «ё» ставятся не всегда. Примеры палиндромов в строгом стиле из поэмы В. Хлебникова «Разин»: «Раб, нежь жен бар», «Сокол около кос».

ПАЛИНДРОМИЧЕСКАЯ ОСЬ (термин мой. – А.Б.) – условная воображаемая ось симметрии (либо плоскость симметрии), делящая палиндром на 2 части (2 отрезка), которые зеркально отображаются друг в друге по буквам, при этом симметрия межсловных пробелов может не соблюдаться. В итоге эти 2 части палиндрома равны по количеству букв, если палиндром написан в строгом стиле (см. Строгий стиль): «Раб, нежь жен бар» (палиндромическая ось проходит через букву «ь» – осевая буква), «Сокол около кос» (осевая буква – «к» в слове «около»). В каждом из этих 2-х примеров левая и правая части составляют по 6,5 букв, итого по 13 букв в каждом примере.

ПАЛИНДРОСОФИЯ (термин мой. – А.Б.) – ФИЛОСОФСКОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ ПАЛИНДРОМИИ. Поскольку «смысл эстетического воздействия симметрии (…) заключается в том психическом процессе, который связан с открытием её законов» (Шубников А.В., Копцик В.А. Симметрия в науке и искусстве. М., 1972. С.13), нахождение и исследование параметров и структур палиндромии позволяет подойти к комплексному, универсальному представлению типологии палиндромии в контексте её философского осмысления. Палиндромия в целом понимается нами как универсальная структура, основанная на эстетике симметрии, в основном, зеркальной. С лингвоструктурной точки зрения палиндромия есть текст, основанный на симметрии своих элементов. Метапоэтическая составляющая палиндромии – это некое «царство» палиндромов, «the world or realm or kingdom of palindromes» (М. Donner). Кроме того, палиндромия – термины медицины и биохимии. В теории музыки близкие понятия – ракоход, инверсия, инверсия ракохода – объединяются в классическую музыкальную палиндромию (условно говоря, от И.С. Баха до А. Берга). Специфические области представляют собой «изобразительная» палиндромия в живописи (М. Эшер, С. Дали и т.п. авторы), а также в искусстве кино и телевидения, в визуальной поэзии, в графическом дизайне, товарных знаках и т.п. С осмыслением философских аспектов палиндромии всё вышеозначенное в целом приобретает палиндрософический характер. Область философии, осмысливающую палиндромию в целом, предлагается назвать палиндрософией. Философские составляющие палиндромии отражены в широком исторически-концептуальном диапазоне: от принципов философии герметизма до Й.Хёйзинги (концепция «homo ludens»), от древнейших магических словесных формул («ablanatanalba», sator-квадрат) и символов («ороборо») до Рудольфа Штайнера и в некоторой мере созвучных ему лингвофилософских идей Велимира Хлебникова, который впервые систематически разработал палиндромию на руском языке в философском и филологическом аспектах.