СЕМЁН ВАЙНБЛАТ

«НА ТЕЛЕ ВРЕМЕНИ ЗАРУБКИ ДЕЛАЮ…»

***

Сжимаю кольца судорожных лет,
Где возродился в рощах бытия
Медово-красный брызжущий рассвет
В хохочущих крупинках янтаря.
Спешили к людям вестники утрат
И в рыжих космах плавились костры,
Где ветер прыгал, словно акробат…
Его рывки и резки, и остры.
Блуждая в броских бликах бурых бед,
Безвременно-безудержных, как боль,
Ты сбросила бесстрашно бренность лет,
Оставив поле битвы за собой.

АННА АХМАТОВА

Где граница между мало – много?
Чем измерить чашу жутких лет?
Был расстрелян муж – Отец, Поэт…
Перед сыном – к пропасти дорога…

Может быть, в петлю, где нету Бога?
За черту, где меркнет белый свет?
«Нет! – сама себе сказала, – нет!», –
И остановилась у порога.

Чтоб поэтом настоящим быть,
Чтоб со всей планетой болью слиться,
Чтоб из океана жизни пить
И рекой поэзии разлиться,
Ей в Одессе можно и не жить,
Ей вполне достаточно родиться.

ИСААК БАБЕЛЬ

Неисправимый оптимист,
Певец Конармии советской
На всё смотрел с улыбкой детской,
Был сердцем и душою чист.

А если надо – смел, речист,
Всё мерил меркой он одесской,
И стиль его рассказов веских
Был лёгок, как осенний лист.

Он мир налётчиков воспел
Под ливнем облетавших истин.
Он знал, что значит беспредел
И власти тьма в известном смысле.
«Одесса!..» – крикнуть он успел,
И оборвал улыбку выстрел…

ЭДУАРД БАГРИЦКИЙ

Жизнь свою он прожил не напрасно.
Он за счастье биться призывал.
Сам собою в сердце западал
Стих его порывистый и страстный.

Был везде, где трудно и опасно,
Радости и беды – всё познал!
Чтобы не стонать, рукой сжимал
Грудь свою, изъеденную астмой.

Ставил он для птиц силки в траве
В городе, для всех ветров открытом.
Обожал читать стихи в кафе
О борьбе с заплесневевшим бытом.
И хотя скончался он в Москве,
Но навек остался одесситом.

ПОИСКИ

Никогда я не верил в пророчества,
Не заглядывал в дни, что грядут.
Каждодневный пронзительный труд –
Апогей плодоносного творчества.

Глупость детства, проказы отрочества
В дебрях памяти ищут приют.
Если мысли уста не замкнут,
Снова буду в кольце одиночества.
………

К прекрасному безудержно стремлюсь.
Я в поисках немало лет и зим.
И день, и ночь несу ошибок груз.
Не знаю до сих пор, что делать с ним.
Потери вызывают боль и грусть.
А слава, почесть – это только дым.

СТРЕЛА СЧАСТЬЯ

Судьба всегда свои пускает стрелы,
И тот, кто проследил стрелы полёт,
Надеется, что попадёт он в порт,
Где ждёт его давно кораблик белый,

Который бороздя просторы смело,
Успешно в Эльдорадо приплывёт.
Ведь каждый, кто на берег там сойдёт,
Счастливым будет и душой, и телом.

Ты тоже смотришь в синий небосвод…
О, сколько стрел! И ты уже в пути!
И мчишься, обо всем забыв, вперёд,
Чтоб где-нибудь стрелу свою найти.

Как горестно узнать, что ты, седой,
Всю жизнь гонялся за чужой стрелой.

ОРФЕЙ И ЭВРИДИКА

Сегодня вновь прочёл я трогательный миф
О пламенной любви Орфея к Эвридике.
С тех пор века прошли, а миф старинный жив.
Доныне помнит мир о той любви великой.

Орфей! О, как он пел! Как голос проникал
В тайник людской души мелодией волшебной!
В нём были доброта, высоких чувств накал,
И нежность, и любовь, и мощь воды целебной.

О, сколько славных дел свершил он для людей,
Прекраснейший певец, сын музы Красноречья!
Умел он чаровать птиц певчих и зверей,
Всегда примером был любви, добросердечья.

А мать ему дала великолепный дар –
Уменье убеждать ораторским искусством.
Он вкладывал в слова любви сердечный жар,
Помноженный стократ на искрометность чувства.

Он был одним из тех, кто любит только раз,
Свой идеал любви нашёл он в Эвридике,
Но погасила смерть сиянье чудных глаз. –
Была слышна лишь боль в её последнем крике.

Орфей почти не спал, от горя изнемог,
По-прежнему любя и нрав имея твёрдый,
Аида стал просить, чтоб этот грозный бог
На землю отпустил жену из царства мёртвых.

И услыхал Аид печальные мольбы.
И он сказал: «Одно условье соблюди-ка!
Тебе разрешено спуститься в царство тьмы,
И увести с собой ты можешь Эвридику,

Но чтобы ваш уход не кончился бедой,
Тебе, Орфей, одно лишь только помнить надо:
Ты не смотри назад, идёт ли за тобой
Жена твоя, пока не выйдешь ты из ада.

Известно мне, что ты всегда на ногу скор,
Но если ты хоть раз посмеешь оглянуться,
Нарушив этим наш с тобою уговор,
То никогда жене на землю не вернуться».

Орфей спустился в ад и там среди теней
Нашёл свою жену и с ней спешит на землю.
Она идёт за ним, но всё ж обидно ей,
Что на неё Орфей не смотрит и не внемлет.

Она кричит: «Орфей, зачем ты так спешишь?
Неужто на меня не бросишь даже взгляда?
Меня ты разлюбил? Чего же ты молчишь?
На миг хоть обернись, иди со мною рядом».

Но, помня уговор, Орфей вперед спешит,
И поступь у него тверда, неколебима.
В отчаянье жена Орфею говорит:
«Мне лучше умереть, чем знать, что не любима».

Но он идёт вперёд, туда, где брезжит свет,
А голос за спиной всё тише, тише, тише…
Прислушался Орфей: идёт ли кто-то вслед?
А может, не жены сейчас он голос слышит?

Забыв про уговор, Орфей застыл на миг,
И обернулся он всего лишь на мгновенье.
И замер на устах не вырвавшийся крик,
Когда, как тень жены, растаяло виденье…

Сегодня вновь прочёл я трогательный миф
О пламенной любви Орфея к Эвридике.
С тех пор века прошли, а миф старинный жив.
Доныне помнит мир о той любви великой.

Но если бы Орфей Афины щит имел,
Тот, чем владел Персей, боясь Горгоны взгляда,
Как в зеркало, в него Орфей бы посмотрел,
И убедился б он, что Эвридика рядом.

И если бы они, придя к себе домой,
Спокойно на земле остаток дней прожили,
Тогда об их любви прекрасной, но другой,
Поэты и певцы другой бы миф сложили.

ГОНЮСЬ ЗА ИСТИНОЙ

Вся жизнь – искание
       любви и знания
Без ожидания,
       без промедления,
Где слиты накрепко
       огонь желания
С кристально чистою
       рекой сомнения.

Чтоб путь тернистый свой
       пройти смог смело я,
Глядеть в грядущее
       стараюсь пристально.
На теле времени
       зарубки делаю…
Блуждаю в сумерках,
       гонюсь за истиной.