АНАСТАСИЯ ЗИНЕВИЧ

ОТВЕТ
рассказ

посвящается моему наставнику,
Ларисе Петрововне Пономаренко
и моему мужу, Илье Рейдерману,
помогшим найти ответ на мой вопрос

Мы были ослеплены… Ослеплены собой, своими мечтами… Мы думали, что движемся к цели. Нашей целью оказалось исчезновение. Всего. Мира, дома, плоти… Всего, что бы связывало нас… И вот, мы освободились от всего. И …сошли с ума. Осталось только умереть в одиночестве. И это будет даже не смерть. Просто сознание выключится, когда кончится ток, как обычный компьютер.

Хью пробирался по коридору к командному пункту. Его шатало из стороны в сторону. Глаза слезились от дыма, заполнившего весь корабль. Его мозг автоматически ещё отдавал отчёт: прорвало кислородные газификаторы, сейчас включится аварийная система. Её хватит на 3 часа. А потом…

Корабль сильно качнуло. Хью упал, но не обратил на это ни малейшего внимания. Что-то подкатило к горлу. Хью сплюнул. Это был сгусток крови. Ну и что! Хью ухватился за поручень и встал.

В конце коридора померещился чей-то силуэт. Ну вот, начинаются галлюцинации… Невидимая рука помогла ему встать, но разглядывать, кто это, было некогда. Хью пошёл дальше. Просто, чтобы проверить и убедиться. Вот и дверь командного пункта. Но она не поддавалась, что-то блокировало её изнутри. Корабль тряхнуло снова. Дверь приоткрылась. Хью не стал обращать внимания на то, что там мешало пройти. Он просто переступил через препятствие и подошёл к пульту управления. По нему гуляли зеленоватые огни. В некоторых местах светилось голубым и искрило. Находиться здесь было бессмысленно. Хью обернулся. К двери в неловкой позе привалился Кен.

Тут мозг отключился. Он перестал отдавать команды, анализировать, давать отчёт о происходящем. Всё это стало ненужным. Но Хью, хоть делать ему теперь было нечего, не хотел оставаться в этом месте. Не хотел лежать здесь, как это, теперь незнакомое ему, тело. Какой-то морг, освещённый искусственными огнями. Слишком похоже на ад.

Хью вышвырнуло из кабины. Что-то, какая-то сильная тяга, повела его за собой. Оставалось отрешённо ей повиноваться. На секунду Хью потерял сознание. Его потрогали за плечо. Он опять пришёл в себя и наблюдал за тем, как его руки натягивают на его тело скафандр.

«Вот же чёрт! Кажется, я всё же собираюсь покинуть это место».

Он улыбнулся себе. И в самом деле – не ждать же здесь, когда придёт смерть.

Медленно открылся шлюз. Осталось раскачаться на руках и прыгнуть. На секунду Хью заколебался – пристегнуть ли кабель, соединяющий скафандр с кораблём. И выпустил его из рук.

…

Хью пролетел минут 15, ни о чём не думая, прежде чем начать беспокоиться. «Наверное, я последний человек, – подумал он безучастно. – Наверное, только я ещё могу обо всём этом подумать…». Но думать не хотелось. Хотелось просто погружаться в темноту, растворяясь среди мириад звёзд.

Темп ускорялся. Казалось, что он просто слушает давно заученную мелодию, только играет она раз в 20 быстрее.

И тут раздался голос. Потом ещё один, и ещё. Они все кричали, на всех языках мира, тысячи голосов! Они орали:

– Убийца! Предатель! Сволочь!

И он кричал вместе с ними… Потом они стали просить о чём-то. В одном из них он различил голос Мэй, она спросила:

– Хью… Почему ты меня бросил?

Он увидел её тело, когда они все поубивали друг друга на корабле. Её красивое обнажённое тело, безвольно раскинутое на постели. И кто-то ещё живую успел… А где был он? Он заперся на кухне с бутылкой вина и сигарой. Ведь он был как всегда ни при чём.

Позже, когда он подошёл к ней, он не стал смотреть на её лицо.

– Хью. Почему ты не посмотрел на меня в последний раз?

Жалостные голоса опять заглушили друг друга и слились в рыдание.

– Почему… за что… я не хочу умирать!

Но Хью не плакал вместе с ними… Не просил и не проклинал. Ему не хотелось ни жить, ни умирать. Он ничего не хотел.

– Как странно… Я совсем ничего не чувствую…

И тут остался всего один голос. Единственный голос, какой он должен был услышать в этом космосе, оставив позади свою планету – оставив Землю погибать. Единственный голос, который он мог бы узнать… И теперь он окликал его. Да, без сомнения, это был его голос. Если бы Бог решил заговорить с ним, он заговорил бы именно этим голосом… Если бы Бог был…

– Пап, это ведь не ты. Просто мне хочется, чтобы это был ты и чтобы кто-то поговорил со мной…

– Ну и дурак же ты! Опять решил остаться сам по себе.

– Ну, просто все умерли, пап. Умерли или уснули… Теперь это всё не важно.

– И вы собирались спасти человечество, спрятавшись на этом корабле?

– Мы решили, что сможем начать всё сначала. А что, нужно было погибнуть там, на Земле, со всеми?

– Похоже, сбылась ваша мечта.

– …Чтобы была война, и ничего не осталось от старого мира. Кроме нас, зрячих. И если спасём себя, сможем найти новое Будущее. … Пап?

…Пап, но ведь теперь бессмысленно, буду ли я здесь смеяться, плакать или бить себя в грудь, осознав свою вину. Чего ты хочешь?

…Я просто устал, имею же я право устать… как ты думаешь? Я больше ни за кого не решаю.

Отец молчал. И потому стало очень тихо.

Хью опять вернулся мыслями к кораблю.

Дело было за неделю до катастрофы – за неделю до гибели их маленького летающего мирка. И через месяц после начала их бравого путешествия прочь от разбомбленной планеты.

Экипаж давно уже перестал прокладывать маршруты и как-либо планировать свою деятельность. Оставили и попытки жить по земному времени. День сейчас или ночь, галактика Лебедь или Кассиопея – какая разница? Но разница была. Для одного из нас. Когда мы хохотали, наслаждаясь фильмами, музыкой, покуривая или попивая всякую дрянь, – он прятался в своей каюте или же колдовал над пультом управления. Ему никто не мешал, но он вздумал помешать нам! Он останавливал нас в коридорах, он взывал к нашему разуму. Мол, неужели мы, лучшие из людей, спасители культуры, решим повторить старые ошибки человечества. Причём как? Спившись, наглотавшись наркоты, кайфуя в воображаемых мирах – с тем отличием, что на Земле нам бы мешали это делать, а здесь – некому!

Мы не обращали внимания. Но отчего-то Кен пристал именно ко мне. Окончательно он меня достал, когда схватил мою жену за руку и грубо потащил куда-то… Я сразу не сообразил, встать-то мне было трудно, да и смешно было как-то за ними гнаться. Пусть себе трахаются, коли хотят, неземные у нас теперь порядки! Да только не трахались они. Мэй, может, и не прочь была, да Кен ей всё орал что-то про неё, про меня, грозил, умолял. Ну, а она только смеялась ему в лицо! Баба есть баба.

Хью улыбнулся. Хорошая у него была подруга – не дала его в обиду какому-то мессии недоделанному. И точно, что-то он ей там про миссию нашу кричал.

Я бы и забил на всё это, проспавшись. Но только не дал он мне покоя, полез на рожон: «А что, если я её, и вправду, имел, тебе что – Всё Равно?!».

Я стою, улыбаюсь. И тут, не знаю как… его кулак летит мне в голову, а моя рука сама выхватывает так пистолет… Теперь-то я знаю – он целился в стену, рядом с моим ухом, хотел отрезвить. Вот только я не в стену пальнул.

…Но ведь им всем было наплевать! Даже после этого!

Да и Кен под конец сломался. Зуб даю. Престал верить во всю эту чепуху про «лучших людей», вот и стал нарываться… Жить-то ему теперь всё равно было незачем.

У Хью перехватило дыхание. Кислорода в скафандре хватало ещё на целый час, так что дело было не в этом. Наверное, Хью плакал, но и не это было важно. Что-то томилось, рвалось наружу, сдавливая горло и сжимаясь внутри.

– Папа! Прошу тебя, ответь мне только на один вопрос. Если всё так закончилось, если всё равно всё бы так закончилось… скажи… Зачем, зачем это всё? Зачем люди рождались, жили, страдали, надеялись? Зачем всё это было? Эта жизнь… Для кого?

– Сынок. Всё равно эта жизнь стоила того, чтобы её прожить.