ОЛЬГА ОЛГЕРТ

«ЖЕНЩИНЕ, ИГРАЮЩЕЙ
С ЦВЕТКОМ БЕССМЕРТИЯ…»

***

Зарумянился вечер,
И ветер притих,
И послышался голос продрогшего неба:
Все дожди – от печалей, печалей людских,
Все метели – от сердца, что плачет под снегом.

Опустился закат на листву тополей,
И сказала природа, по солнцу тоскуя:
Все цветы, что когда-то росли на земле –
Появились на свет от людских поцелуев.

И, рождённый вселенной в далёких мирах,
Вышел в небо рассвет, тишиной окольцован.
Так и я появилась вчера – из ребра
Твоего первобытного, нежного Слова.

***

Здесь стражи печалей вдоль неба стоят,
И голос летящего мая простужен,
Но я улыбаюсь – планета твоя
Меня над безвременьем ласково кружит.

И нет побережья для наших морей,
И наших ветров имена неизменны,
Смотри – я стою у раскрытых дверей
Твоей обновлённой, упругой вселенной,

Чьи травы, насытившись солнцем, шумят,
Одевшись с утра в изумрудные платья,
И я одеваюсь – с макушки до пят
В твои, освящённые летом, объятья.

Где движутся звёзды, упавшие днём
В дома, чьи сердца – от рожденья – наивны,
И липы молчат, укрощённые сном,
Но ты говори мне, прошу – говори мне…

***

И всё-таки мы выдумали дождь
Над миром, огнедышащим и жарким,
Где бог с утра расклеивает марки
В альбомах бытия, а ты идёшь
По улице сомнений и ветров,
Где прячутся за окнами раздумий
Глаза и голоса стеклянных мумий,
Забывших про печаль и про любовь.

И всё-таки мы выдумали жизнь,
Что просится за окнами погреться,
И в дверь стучит, но, кажется, что в сердце
Стучатся в полнолунье миражи.

Но кто, ответь мне, выдумал мечту
В пространстве тополиных колыбельных,
Где слышатся каноны Пахельбеля,
И грозы приручают темноту,
Раскачивая в небе лунный дом,
Где мы с тобой уверовать смогли бы
В июньскую фантазию Делиба,
О том, что лето жизни – за окном.

***

И женщине, играющей с цветком
Бессмертия, забвение не страшно…
Сорвётся с неба вечер, невесом,
И майский бог в жасминовой рубашке
Покажется поющим мотыльком.

Продлится в небе яблоневый твист,
И тихий свист разбуженных каштанов,
Что кронами в душе моей срослись,
Чьи свечи зажигает неустанно
С весенней ветки сорванная мысль.

И мы с тобой, балконные цветы,
Сражаемся за маковое поле
Мечты своей, летящей с высоты
Прозрения, и, крылья обезболив,
Раздав в театрах снов места и роли,
Летим на лунный свет из темноты.

Чтоб там разлить одно из лучших вин,
Бродивших в чашах слов который вечер…
Мы – тени разлучённых половин,
Которым от весны укрыться нечем,
Поверишь?– жизнь сама идёт навстречу
Двум путникам, узнавшим о любви.

***

А если зарницы однажды подслушать,
И гордо стоять на рассветной арене,
И прятать свою говорящую душу
В лиловые кудри поющей сирени,

Влюбляться в одну из синичьих симфоний,
И лампой фонарной гореть в полнакала,
И знать, что июньские сны пеларгоний
Сбываются в ночь на Ивана Купала,

В попытке творить подражая Хайяму,
Читать полушёпотом Оле Лукойе,
И жить, отправляя весне телеграммы,
И петь на полынном и пахнуть левкоем.

Плести вдохновенье из веток бамбука,
И в духе Платона воспитывать сердце,
И вдруг – раствориться в мерцающих звуках
Небесного, самого нежного скерцо.

***

Я влюблена. И речь моя слышна
На тысячи весенних километров.
Не прячь сегодня голову от ветра,
Моя зеленоглазая страна.

Мне всё идёт:
Печали не всерьёз,
Каштанов простодушные манеры,
И волосы смеющейся Венеры,
И платья зацелованных берёз,

Я – влюблена. И сделать первый шаг
Мне нужно, невзирая на приметы,
И вот уже – к тебе,
Поспорив с ветром,
На цыпочках идёт моя душа.

Встречай её – идущую в бреду,
Листающую ночь заворожённо,
Весну, переодетую мадонной,
Грозу,
Улитку,
Ласточку,
Звезду.

***

Старцы блаженны, а прочие – влюблены,
Знаю, дождёшься под снегом свою весну.
Пусть, растерявшись под взглядом немой луны,
Запахи счастья тебе не дадут уснуть.

Сколько в небесных озёрах подводных ям? –
Не сосчитаешь,
Ты лучше земли коснись,
Где, подражая доверчивым голубям,
Запахи лета слетаются на карниз,

Где, убегая, смеясь, от цепных оков,
Прошлые мысли от новых на полпути.
Ты удивишься, как быстро и как легко
Запахи солнца научат тебя светить.

***

Застынет мгновенье росой у глаз,
Откроется сущность его земная.
И тот, кто однажды тебя предаст,
Об этом, наверно, и сам не знает.
И путь предсказаний тебе знаком,
Где эра цветений дожди заменит,
Где солнце – оранжевый гордый гном –
Готово вступить в полосу затмений.
Срываются в пропасть его лучи,
В ночную прохладу упав с разбега,
И небо – минутной тоской горчит,
И ты открываешь другое небо.

***

А там, за очерченной небом стеной,
Пространство печальников пахнет войной,
И полночь вполголоса спорит со мной,
И нет окончания спорам,

На улицах – всходят предчувствия астр,
И борются тени – религий и рас,
И мой оппонент – невысок и глазаст,
Решает кроссворд ре-минора.

И тонет в агрессии тающий мир,
И те, что когда-то казались людьми,
Вгрызаются хищно в украденный миг,
Где сильные – тащат убогих

В костры разночтений, пропахших золой.
И в небо взлетает стрела за стрелой,
И кажется – там, над усталой землёй
Над нами – сражаются боги.

***

Людям – зрелищ, тебе – короны
Не хватает в пыли дорог.
В мире, слышишь? – светло от звона
Шпор на крыльях твоих сапог.

Где сбывались свиданья с бездной,
Чей рассудок тоской увит,
Если завтра она исчезнет,
С кем поспоришь ты о любви?

Где, взлетая за птичьей стаей,
Прорастает туман в слова.
Если к вечеру он растает,
C кем останешься воевать?

В тишине, где печаль на лицах,
В королевстве прочтённых книг,
Если жизнь за тебя сразится,
Чем заплатишь за этот миг?

В полнолунье, где в сердце ночи
Колосится полынь-трава,
Если я поменяю почерк,
Как узнаешь, что я – жива?

***

А знаешь, я живу не в той стране,
Вдали от притяжения земного,
И греет лишь единственное Слово,
К рождению подаренное мне,
Где бьются подмосковные ветра
В окно моей готической квартиры,
И я ищу Москву на карте мира,
Мне кажется, что я её сестра,
Живущая в мерцающей дали, –
Тоскующее огненное сердце,
А мне бы русским говором согреться,
И к северу задумчивой земли
Идти, поставив небо на весы,
Считая в небе солнечные лица,
И стать не перелётной – певчей птицей
В деревьях среднерусской полосы.

АНТВЕРПЕН

Мой Антверпен похож на рыбу,
Уплывающую в туман…
Мы с тобою вдвоём могли бы
Жить в любой из далёких стран,
Верить солнечной Ориноко,
И читать по ночам тростник.
Видишь, солнце идёт с востока, –
Я иду по страницам книг.
Возвращаюсь в твою весну и
Открываю в ночи миры:
Питер Брейгель опять рисует
Рыбу, съевшую сотни рыб.
Там, у сердца судовой верфи
Ждёт удачу свою рыбак…
Уплывает во тьму Антверпен,
Сжав кварталы домов в кулак,
Где выходят на волю волны,
Безрассудство моё встречать.
Нарисуй мне иную полночь, –
Я поверю её речам,
Где весной, на меня похожей,
Бредит питерский твой корвет.
Нарисуй мне волну – и, может,
Я пойду по твоей волне.

***

Но пока ты раскрасишь желанья, паром уйдёт.
И рассыплются будни мельканьем земных сюжетов,
И слетят с облаков отраженья земных высот,
Опадая небесной пыльцой на дома поэтов.

Переменит обличье растущий в туманы лес,
И на лицах землян зарумянится к ночи радость,
И вернётся к полуночи Шуман с немых небес –
Дирижировать жизнью рассветов, цветов и радуг.