АНДРЕЙ АФОНИН

КОНЕЦ МАРШРУТА
рассказ

– Через двести метров держитесь правее, – с расстановкой произнёс электронный женский голос. «Когда же ты, наконец, начнешь обращаться ко мне на “ты”?», – с лёгкой досадой подумал Лямкин.

Валерий Лямкин – российский служащий европейской многопрофильной компании – появился на свет в одном из центральных роддомов столицы без малого четыре десятка лет назад. До первого класса Валера жил в старом добром Замоскворечье, недалеко от кондитерской фабрики «Рот Фронт». Став взрослым и бывая по делам в центре, он специально выстраивал свой маршрут таким образом, чтобы пройти мимо фабрики и вдохнуть дразнящий запах шоколада, который со времён его детства ничуть не изменился. Вот и сейчас он ехал, ведомый недавно приобретённым навигатором, на своей Рыбке – серебристой «Шкоде» – мимо серой громады «Ударника», и через открытое окно со стороны набережной чувствовал всё тот же аромат из детства.

Запах шоколада был той таинственной субстанцией, которая позволяла воскресить картины из прошлого в мельчайших подробностях. Вот он с родителями гордо несёт красный флажок по кремлёвской брусчатке. Вокруг люди с транспарантами, прославляющими ушедшую эпоху. На трибуне Мавзолея над толпой горделиво возвышаются тогдашние небожители, покровительственно помахивая демонстрантам. В небо летят воздушные шары. Из динамиков раздаётся: «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз», «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля, просыпается с рассветом вся советская земля» и другие песни той поры.

Уже под вечер, усталый, но довольный, с чувством выполненного долга, Валера на плечах отца возвращался домой. Ворвавшись в квартиру, он с порога начинал взахлёб делиться впечатлениями с соседкой по коммуналке – старенькой татаркой бабой Зоей, которая души в нём не чаяла, несмотря на все его проделки.

Валерка никак не мог понять, зачем баба Зоя по несколько раз на дню встаёт на колени на маленький коврик и долго кому-то что-то шепчет, перебирая какие-то шарики, насаженные на нитку. Он считал, что это время она должна посвящать ему, и поэтому всячески пытался отвлечь бабушку от этого, на его взгляд бессмысленного, занятия. Так продолжалось до тех пор, пока несчастная старушка, наконец, не пожаловалась валеркиным родителям на несносное поведение их отпрыска. После нравоучительной беседы, сопровождавшейся красноречивыми взглядами родителя на солдатский ремень, Валерка хорошо усвоил, что отвлекать людей от общения с Богом ни в коем случае нельзя…

Последний рабочий день года остался позади. Назавтра намечался новогодний корпоратив. Участвовать в такого рода мероприятиях у Лямкина не было ни малейшего желания. Но не пойти было нельзя – шеф не поймёт.

Ведя машину, Лямкин живо представлял себе, как ему придётся завтра общаться с коллегами, которые окажутся за столом по соседству. Коллеги наверняка захотят обсудить с ним финансовые итоги года уходящего, план поставок на год грядущий и другие, не менее подходящие для застолья, темы.

Впереди на светофоре загорелся красный. На углу ближайшего дома Лямкин увидел табличку с названием улицы, на которой располагалась его первая школа. Тут же появилось внутреннее ощущение, что находящийся где-то рядом дом, в котором Лямкин жил до семилетнего возраста, ждёт его в гости прямо сейчас.

У Лямкина возникло непреодолимое желание хотя бы одним глазком взглянуть на свою бывшую квартиру. На небольшую кухню с газовой плитой, где он когда-то случайно поджёг тряпку и опрометью понёсся в комнату к родителям, чтобы, захлёбываясь плачем, рассказать им о случившейся беде. На пятиугольную гостиную, в которой он из-под трёхметрового потолка сигал на диван с целой пирамиды, состоявшей из обеденного стола, журнального столика, стула и табуретки, рискуя вызвать у бабушки инфаркт. На широкий коридор, по которому дед возил маленького Валерку на коврике с приделанной к нему верёвкой, как на санках, а Валерка, заливаясь счастливым смехом, старался дотянуться до разбросанных повсюду фантиков…

Лямкин прекрасно помнил тот момент, когда, придя с работы раньше обычного, сияющий отец торжественно протянул матери ордер на новую отдельную квартиру. Поначалу Валерка обрадовался предстоящей перемене. Если кто и живёт по принципу: «Всё, что ни делается – к лучшему!», так это дети. Но в дальнейшем, после переезда на тогдашнюю окраину Москвы (которая теперь уже многими воспринимается как центр), он с каждым годом всё больше и больше ощущал себя чужим в обществе безликих «хрущёвок» и «брежневок», и его всё сильнее и сильнее тянуло вернуться в родную «сталинку» с её огромными усатыми тараканами, тёмной жутковатой кладовкой, древним лязгающим лифтом, прокуренной лестничной клеткой…

Повинуясь спонтанному импульсу и не обращая внимания на протест навигатора, который сразу сообщил об отклонении от маршрута, Лямкин свернул в Старый Толмачёвский переулок и через минуту оказался у двери, ведущей в подъезд той самой его «сталинки». Поначалу он даже не узнал свой подъезд, поскольку на месте деревянной скрипучей двери теперь красовалась её преемница. Преемница была массивной, металлической, с серебристым отливом, похожей на дверцу огромного сейфа. Рядом к стене был прикреплён видеодомофон. Лямкин набрал чудом всплывший в памяти номер квартиры. Под домофонное курлыканье почувствовал, что его изучают. Через несколько секунд домофон запищал, открывая дорогу внутрь подъезда.

На лестничной клетке Лямкина поджидала густо размалёванная особа. Миниатюрная маечка-боксёрка прикрывала впечатляющие природные достоинства особы чисто номинально.

– Вы к Луизе или к Жоржетте? – поинтересовалась она нарочито кокетливым голосом, в котором, однако, ощущалось длительное воздействие на голосовые связки табака и алкоголя. – Пока свободны только они.

– Я… к… в общем…я просто хотел…

Размалёванная особа разочарованно смерила Лямкина взглядом и, осознав, что «клиент не созрел», да и вряд ли когда-нибудь созреет, захлопнула перед его носом дверь.

Отъезжая от дома, Лямкин чувствовал на себе взгляд продолговатых окон с дугообразными верхними рамами, похожими на удивлённо вздёрнутые брови. Когда-то из этих окон бабушка наблюдала за тем, как он с другими ребятами играл на детской площадке. Он интуитивно понимал, что бабушкин взгляд – это оберег от всех напастей. Бродячие собаки не станут его облаивать, нахальный соседский пацан не позарится на его любимый трактор, злые духи не утащат его в тёмную подворотню.

Теперь же его провожали взглядом совсем другие, чужие и настороженные, глаза…

– Через триста метров поворот налево, – снова подал голос навигатор, возвращая Лямкина из его бывшей квартиры в уютное тёплое нутро Рыбки.

По большому счёту, навигатор Лямкину был не нужен. Будучи коренным москвичом (в существование которых теперь верится с трудом), он прекрасно знал родной город. Не просто знал, но и помнил его свободным от гипермаркетов, которые нынче яркими мухоморами произрастают на каждом перекрёстке. Коммерческих палаток, круглосуточно снабжающих своих «прихожан» алкогольно-никотиновой отравой. Рекламных щитов и растяжек, восхваляющих: иномарки всевозможных моделей, комплектаций и расцветок; нижнее бельё известных и неизвестных брендов; телекоммуникационные и банковские услуги; корма для домашних животных; строительные и отделочные материалы; электронику, бытовую технику, косметику, участки на Луне…

Это была, как говорят маркетологи, спонтанная покупка. За пару недель до Нового Года, по окончании очередного рабочего дня, похожего на все прошедшие и предстоящие дни, как офисные стулья друг на друга, Лямкин зашёл в расположенный рядом с офисом салон сотовой связи, чтобы поглазеть на электронные новинки. И тут он услышал Её голос. Голос произнёс всего два слова: «Конец маршрута».

Продавец-консультант озадаченно тыкал пальцем в небольшой экран чёрного блестящего прибора, видимо, пытаясь проверить какие-то его опции.

– Я беру этот навигатор, – сказал Лямкин продавцу и сам тут же удивился тому, что только что произнёс. Но отступать было поздно.

Обрадованный тем, что появилась возможность отделаться от строптивого прибора, продавец проворно упаковал устройство в коробочку, приложил сканер к штрих-коду, принял от Лямкина деньги и выдал товар.

Лямкин боялся себе в этом признаться, но понимал, что с момента покупки устройства он уже ни дня не может прожить без голоса Девушки из Навигатора. Валерий использовал навигатор только для того, чтобы слышать этот немного низкий, спокойный, вызывающий чувство умиротворения голос. Когда Лямкин, зачастую намеренно, отклонялся от маршрута, Голос спокойно, без тени недовольства, сообщал ему скорректированные данные.

Валерий был уверен, что у обладательницы голоса длинные волнистые тёмно-русые волосы. Задумчивые зелёные, но при этом чуть с южным разрезом, глаза. Тонкие запястья. Гибкий стан. Одним словом, блоковская Незнакомка. Ему очень хотелось, чтобы её имя было под стать его – Валерия.

«Странно, зачем она меня уводит с Ленинского раньше, чем обычно?», – озадаченно подумал Лямкин, выполняя предписанный навигатором манёвр. Лямкин знал, что устройство не умеет прокладывать маршрут с учётом пробок. Однако послушался совета и свернул на улицу Дмитрия Ульянова.

Едва проехав двести или триста метров, Лямкин услышал со стороны Ленинского проспекта сначала истошный визг тормозов, потом один глухой удар, следом за ним сразу же другой… Вначале он почти никак не отреагировал на это в общем-то рядовое для мегаполиса происшествие. Мало ли машин в столице бьются каждые пять минут? Но потом отдельные паззлы начали складываться в общую картину. Езда обычным маршрутом, неожиданная команда навигатора с него свернуть, авария именно там и тогда, где Лямкин должен был оказаться… Неужели устройство сознательно отвело его от опасности?!

Крайне озадаченный, Валерий подъехал к дому, приткнул машину в единственный чудом оставшийся свободным карман и услышал ставшее уже привычным: «Конец маршрута». Но до того, как он успел нажать кнопку выключения устройства, оно произнесло: «Спокойной ночи, Валера. До завтра!».

Это было похоже на галлюцинацию. Даже если допустить, что навигатор запрограммирован на отдельные фразы, откуда он знает его – Лямкина – имя?!

В ту ночь Лямкин долго не мог уснуть, раздумывая над странным поведением электронного помощника. А когда он, наконец, провалился в забытьё, ему стал сниться бесконечный лабиринт городских кварталов. Ночную Москву пронизывали золотые, рубиновые, изумрудные нити. С высоты Москва походила на материнскую плату гигантского компьютера, выполняющего одновременно множество программ. Суперкомпьютер регулировал автомобильные и людские потоки, движение поездов, полёты авиалайнеров, навигацию прогулочных корабликов, направление и скорость ветра, восход солнца, наступление сумерек. Определял, кто с кем окажется в соседнем кресле в самолёте, за одним столиком в кафе, в одном лифте в подъезде, на соседних ступеньках эскалатора в метро, в одном купе в поезде, около одного и того же полотна в картинной галерее… Предвосхищал, для кого такая встреча станет мимолётной, а для кого – судьбоносной.

Во сне Лямкин спешил на важную встречу, но никак не мог найти дорогу. Буквы в названиях улиц превращались в шахматные фигуры, фонарные столбы – в тропические пальмы, светофоры – в яркие отливающие перламутром павлиньи хвосты. Последние рассыпались на множество цветных осколков и оседали на фасадах домов и кронах деревьев, образуя переливающиеся всеми цветами радуги новогодние гирлянды.

Навигатор уверенно вёл Лямкина через дебри мегаполиса, но в последний момент, когда, казалось, нужный адрес уже был найден, он оказывался в каком-то тупике. Кошмар повторялся раз за разом. Судорожно силясь ввести искомый адрес, он слышал от навигатора, не реагировавшего ни на какие команды, монотонно повторяемое: «Вы ушли с маршрута», «Вы ушли с маршрута». Совсем отчаявшись, Лямкин собрался было выбросить бесполезный прибор в окно автомобиля. И в этот момент тот неожиданно произнёс: «Завтра вечером жду тебя по адресу: улица Новогодняя, дом тридцать восемь. Твоя Вале…». Концовку фразы заглушила трамвайная трель, которая наяву оказалась звонком будильника.

Всю первую половину дня Лямкин то и дело поглядывал то на отрывной календарь, на котором оставалось всего несколько листков, то на настенные часы, как будто это могло приблизить момент, когда пора было ехать на корпоратив. Он рассчитывал как можно быстрее отбыть корпоративную повинность и направиться на Новогоднюю улицу, где его ждала Валерия из навигатора.

Наконец, когда солнце уже начало клониться к закату, терпение Лямкина лопнуло. С большим запасом времени он вышел из подъезда и сел в машину.

Как и ожидалось, Лямкин приехал одним из первых, без труда нашёл место на парковке и зашёл в ресторан.

Всё было именно так, как Лямкин себе и представлял. Бравурные речи руководства, занудные разглагольствования менеджеров среднего звена, беззаботное хихиканье подвыпивших секретарш.

Лямкин совершенно не переносил спиртное, и коллеги об этом знали. Даже от стакана пресловутой отвёртки – смеси водки с апельсиновым соком в соотношении один к трём – он мог надолго отключиться. Но сам по себе апельсиновый сок он предпочитал всем другим сокам. Вот и сейчас Лямкин потягивал апельсиновый сок, меланхолично наблюдая за тем, как неуклонно растёт градус в окружающих его сотоварищах, приближаясь к той критической отметке, после которой обеденные столы в обязательном порядке превращались для них в танцплощадку.

Когда первичный голод был утолён и народ пустился в пляс, пока ещё на полу, под гортанную песнь какого-то шансонщика, Лямкин незаметно выскользнул из ресторана, напоследок осушив очередной стакан своего любимого апельсинового сока.

По дороге к машине Лямкин почувствовал сначала лёгкое, затем всё более сильное, головокружение. Он знал, что такое ощущение может возникать перед чем-то очень важным и приятным. Тем не менее, где-то глубоко внутри пробежал тревожный холодок…

Лямкин погрузился в машину, повернул ключ зажигания, включил навигатор и ввёл в него услышанный накануне во сне адрес: улица Новогодняя, дом тридцать восемь.

За окном замелькали фонарные столбы, редкие прохожие, угловатые строения, автобусные остановки, заснеженные деревья, на которых, нахохлившись, сидели тёмные птицы. Машин было немного – в основном старенькие «Лады», которыми управляли «гости столицы», спешащие как можно быстрее избавиться от очередного пассажира в надежде тут же заменить его на нового клиента, спешащего к праздничному столу.

Впереди показалась какая-то развязка.

– Через пятьсот метров держись правее, – подала Валерия голос, уводя машину Лямкина наверх на мост.

Ошибки быть не могло – она, наконец, обратилась к нему на «ты». И произошло это не во сне, как минувшей ночью, а наяву! Значит, приснившийся ему адрес действительно существует и Валерия уже, скорее всего, ждёт Лямкина по этому адресу!

– Через один километр поворот налево, – снова ожил навигатор.

Поворачивая руль, Лямкин поймал себя на мысли, что не узнаёт окрестностей. Он нисколько этому не удивился, понимая, что сегодня в его жизни особенный день, и это только начало предстоящих неожиданностей.

Вдоль широкополосного шоссе, на которое выехала «Рыбка», замелькали коттеджи, бензоколонки, склады. Названия населённых пунктов были незнакомыми: Морозово, Студениха, Рождественское. Вскоре загородный пейзаж стал совсем уж деревенским. Многополосное шоссе как-то незаметно превратилось в незаасфальтированную просёлочную дорогу. Вдоль дороги начали попадаться гужевые повозки, гружёные дровами и какими-то тюками. Возницы, одетые в тулупы и ушанки, привычно понукали тощих лошадок. Над островерхими крышами деревянных избушек вился печной дымок, образуя в морозном воздухе причудливые буквицы. К одной из избушек была косо прикреплена табличка, на которой в тусклом свете фонаря Лямкин различил надпись: ул.Новогодняя, д.4. Значит, он на верном пути и до встречи с Валерией осталось совсем чуть-чуть!

На потемневшем небе проступили звёзды. Далёкие светила напоминали застывшие на миг искры от бенгальских огней. Лямкину показалось, что одна из звёздочек начала пульсировать, разбрасывая вокруг льдисто-голубые брызги света, и увеличиваться в размерах.

Валерий догадался, что это его Валерия спешит к условленному месту встречи на своём звездолёте. А навигатор был не чем иным, как связующим звеном, благодаря которому они с Валерией нашли друг друга, даже несмотря на то, что жили на разных планетах. Надеясь опередить Валерию, Лямкин прибавил газу. На дисплее навигатора обозначился финиш.

Впереди на лесной поляне Лямкин увидел сияние. Он понял, что звездолёт с Валерией уже приземлился, и до упора выжал педаль газа. Рыбка обиженно взвизгнула и во весь опор понеслась по ухабам вперёд. Так и есть: сигарообразный звездолёт был уже на месте. Он стоял на лесной поляне, отражая лунный свет от своего серебристого, как рыбья чешуя, обтекаемого корпуса.

К земле протянулся луч, служивший трапом. Через секунду на нём показалась женская фигура. Увидев Лямкина, который стоял как вкопанный, Валерия улыбнулась и направилась прямо к нему. Она была точь в точь такой, как он её себе и представлял.

– Конец маршрута, – услышал он столь знакомый и любимый голос.

Лямкин хотел сказать что-то в ответ, но слова застряли у него в горле.

Вдруг Лямкин вспомнил, что не выключил навигатор. Он сделал шаг к машине, открыл дверь и потянулся к устройству, прикреплённому к приборной доске. В тот же мигон почувствовал, как чья-то рука легла ему на плечо.

– Канэц маршьрюта, – произнёс у Лямкина над ухом голос с сильным кавказским акцентом. Повернувшись на голос, Лямкин увидел, что рядом с ним сидит какой-то горбоносый южанин. «Как он сюда попал и что он делает за рулём моей машины?», – успела промелькнуть тревожная мысль. В следующую секунду из навигатора голосом Валерии донеслось: «Конец маршрута». Навигатор, как ему и полагалось, находился на приборной доске. Только сама доска была другая, нежели в Рыбке – более узкая, с по-иному расположенными кнопками и циферблатами.

Лямкин стал озираться по сторонам в надежде увидеть звездолёт. Но ни звездолёта, ни поляны, на которую он приземлился, не было видно. Зато Лямкин различил знакомые очертания своего подъезда.

– Давай трыста, брат, как дагаварылись! – сказал кавказец, тыча в навигатор пальцем с заскорузлым ногтем. – Болше так много нэпэй!

Обдав Лямкина едким выхлопом, фиолетовая «семёрка» резво скрылась за углом дома.

В кармане завибрировал телефон. Лямкин машинально достал его из кармана и нажал на зелёную трубку.

– Старик, ты как? – услышал он знакомую скороговорку Игоря из отдела логистики. – Ох, и расслабился же ты нынче! И главное, красавчег, хотел сам за руль сесть! Хорошо, кто-то из наших заметил, как ты вокруг своей Рыбки кренделя выписываешь! А когда мы тебя в такси сажали, ты всё твердил какой-то странный адрес: улица Новогодняя, 38. Хорошо, Ромка из отдела маркетинга живёт с тобой в соседнем доме – он и сказал водиле твой реальный адрес. Кстати, ты, наверно, схватил Ромкин стакан с отвёрткой – вот тебя и срубило! Ладно, не парься – со всеми бывает! Рыбка твоя в порядке, завтра заберёшь с парковки. А навигатор твой у меня. Если б я его не забрал из твоей машины, он бы уже в сосульку превратился! Так что с тебя причитается! Позвони, как просохнешь! Отбой!

В трубке послышались короткие гудки.

Лямкин поднял глаза к небу. Звёзды были такими же яркими, как над поляной, на которую приземлился звездолёт. Но ни одна из них почему-то не становилась крупнее…