БОГДАНА БОНДАРЬ

«В ТАЙЛАНДЕ СЕЙЧАС СЕМЬ НОЛЬ ТРИ…»

V DOSTATKE

вот приходит август
дергает за рукав – говорит тебе
ты неправ, иуда, опять неправ

спотыкнувшись раз
поперхнувшись сто раз
говоришь себе –
это блажь
ненужная блажь

подперев колонной небушка клок
водосто4ность трубы расшатав и разрушив
наблюдаю как дево4ка, яблоко скушав
закрывает глаза
и больно ей
и пожалеть нельзя

TOUTE SEUL

а дальше родная живи сама
сама
как льдинка в пустом стакане
хромированная струна
пустота в тёмном зале
привокзальная мишура

одна как мёрзлая полынья
как медный всадник
купорос разлитый
первый тур игры восьмибитной
как тонкая тетива

подтаявший пломбир и будущий альцгеймер
провалы в памяти – нето4ный жест руки
сама
всё сделала
сама

IO

иосиф просовывает руку в рукав пальто, путается. на окне сидит кот, думает – быть беде. не ходи иосиф на чугун парадной, не холоди хребастую спину свою, ты же, мать твою, так толком и не случился, не выкурил и не исписал бумаг… на морозе здорово горит вывеска – Универмаг. мои магические университеты, парапеты, поребрики. прохожие подают ему сияющие серебреники, шекели, поднимают шоры и ворот пальто. когда за дверью я слышу вопрос – Кто? – отвечаю – это же я, я – тот, кто не возвращается, теряет перчатки, чужое тепло, вычитывает не своё добро по сгусткам слюны, кого в семью принимают слоны, но никогда люди, кто простужается часто, так как одет легко, у кого узловатые пальцы и голос звонче клаксона. речная вода просвечивает до дна, до ясона, до золотого руна – усатая рыба брюхом выглаживает течения, и я тебе зуб даю – пуля, точка опоры и проза у всех своя. как свая из самого чёрного моря, как свадьба, как пух тополиный. с чем там ещё сравнима любовь иосифа к словам? с олимпийским трамплином, с гимнасткой, вставшей на мостик, с матросом, прячущим кортик, с тобой, с картиной из третьяковки. слова у иосифа сгорают, как папироски, как больные раком и очень любимые дети.

TАЙ

в тайланде сей4ас семь ноль три
там достает пустоты
4тобы быть одному
как медвежонок балу,
лилипут в цирке монако
инверсия – я люблю
пущенный богом атом

о тебе думаю только матом
так полу4ается –
в детстве, с братом я всегда побеждала
в карты
марты приносили молодые побеги
бег на время
мена погоды
я о4ень любила
последнюю и предпоследнюю тоже
обо мне они думают толком матом
некрасиво и мелко

раньше я думала, 4то влюбляюсь сильно
теперь я знаю, люблю вишню и немного лимонного сока
окурками прожигать дыры в обоях съёмных квартир
бере4ь и греть руки на кухне
наблюдать разнобой посуды
луковый мармелад
пе4ёно4ные крокеты

мне б сохраниться

может поедем на кубу
соберу кубик-рубик
надгрызенное предсердье
больше не гонит кровь
в детстве я думала – румба –
пройдёт –
не проходит
втемяшивается
врастает в тебя
и живёт
.
в тайланде времени вообще нет
и ни для кого не секрет
4то любовь убивает
в тебе всё самое лу4шее

СТ.

Знаешь, все эти наборные мозаики, почерки леонардо, моцарелла в рассоле – она часто просит – перейди море вброд. И сделай вид, что тот сорт яблок – любимый. А у меня иней и цыпки на пальцах, каждый круг становится уже, делая ясной картину. Посмотри, вот чашка вчерашнего чая, остывшего и ненужного никому. Ни выпить, ни вылить – я стою и смотрю, тень от стакана ещё коротка, будто полдня не будет, всё говорит мне о том, что утро не задалось, что каждого проходящего терзает вопрос, что небо это всего лишь вспышка в её голове, что же мне делать с собой – без принадлежности, без сопричастности, без.
Земля прогревается скоро, скорее и вовсе меняет градус, я назвала бы тебя всевидящий Аргус, нежно-синее платье, писатель Стус, я говорю с тобой на французском – douce, но хочу намного нежнее, пусть слово размякнет фонемой, пусть будет немой продавщица фиалок, и места пусть будет мало и трубки пусть говорят алло… а потом молчат на меня. И шурупы выкручивают. Назло. Я хочу подарить ей золотое кольцо. Это вопрос. Тебе, отче. Ты же говоришь мне по воскресеньям – будь чётче и будешь услышана, это обещание абсолютно бессмысленно – за двадцать семь лет ты ни разу не отвечал мне. Да, про кольцо… знаешь, давай потом созвонимся.

STB

теперь, по прошествии лет,
мне кажется,
я б смогла
убере4ь тебя от сумы,
тюрьмы,
от беды
я б смогла перестать так по-су4ьи щениться словами
же4ь конфорки зимними ве4ерами
ощущая тепло от тебя
от тебя мне досталась то4ка
три романа про осень
и загнившие семена
мокрый снег
тишина
до тебя сотня ложек прогорклого лета
крым, плацкарты, горсть света
до меня псиный лай, магазин на углу, аптека –
не дойти
не дойти до слу4ившегося уже
только тронь – дрожь по воде
мелким ре4ным драже
сыплется сон –
город угрюм и сер
и так – много лет
ощущая тепло от тебя

KOGDA RANO

Мой свет, здесь читают нострадамуса
едят палтуса
любят маттиаса
здесь каждый глагол оканчивается на -us
и они мотают-мотают на ус
каждое твоё пусть и пуск
ежевечерне солдаты говорят пли
и короли есть у каждой девочки

Мой свет, жить здесь – такое безнадёжное дело
что есть тело, что без тела – всё одно невозможно
можно только писать слова на телячьих лопатках
стреножить и поворачивать реки вспять
здесь нет сна как предмета
все живут по заветам
ходят по звёздам
да по библиотечным полкам

Мой свет, волками здесь не рождаются,
но становятся
пахнут псиной
и рано дохнут