От редакции: начиная с 2019 года, являясь информационным спонсором Международного Грушинского Интернет-конкурса (МГИК), журнал «Южное Сияние» размещает на своих страницах произведения победителей и лауреатов ежегодного конкурса. В 11-м Международном Грушинском Интернет-конкурсе победителями в номинации «Поэзия» стали Майк Зиновкин (Архангельск) и Никита Брагин (Москва), победители в номинации «Малая проза» представлены двумя именами из трёх – Ганной Шевченко (Москва) и Ильёй Криштулом (Москва). Также «ЮС» публикует стихотворения и рассказы лауреатов конкурса Вадима Гройсмана (Петах-Тиква), Татьяны Поповой (Москва) и Алексея Жукова (Рига).

ГАННА ШЕВЧЕНКО
Москва

СКАЗ О ДЕРЕВЬЯХ
рассказ

Его стихи в редакцию прислал незнакомый человек, написал, что в городе Я-ске живёт никому не известный поэт. К публикациям он якобы равнодушен, но многие считают, что стихи его достойны внимания, поэтому он, его друг, решил предложить их в редакцию. Он указал имя, адрес и контактный телефон автора. Я открыла файл.

Начинающие поэты пишут просто и плохо, затем начинаются мытарства в поисках голоса и мастерства, многие забираются в дебри избыточности, переусложнения, искусственного остранения, и мало кому удаётся выйти на чистую воду. Неизвестный автор писал просто и хорошо.

Я проверила его имя в Google, заглянула в Журнальный зал, но такого поэта не нашла.

Для того, чтобы оформить гонорар, публикуемый должен предоставить в бухгалтерию паспортные данные, ИНН и номер пенсионного свидетельства. Всего этого в письме не было, поэтому я набрала указанный номер телефона. Потом набрала ещё раз. Потом ещё. Я набирала этот номер в течение трёх дней и в ответ слышала одно и то же: абонент временно недоступен. Написала несколько писем человеку, который прислал мне стихи. Ответа не последовало. Осталось одно – адрес.

В интернете я нашла расписание электричек на Я-ск и в первый свой выходной, в 06.57 села в электричку «Москва – Тула». Судя по расписанию, дорога занимала около трёх часов, и я решила выехать пораньше, чтобы у меня было достаточно времени на поиски и общение, в случае, если я найду этого человека. Ни один редактор не поедет разыскивать неизвестного автора и мне трудно объяснить мотив этого поступка, но я попробую.

Представьте, что вы любите кристаллы пирита и всегда готовы приобрести их в свою коллекцию. Многие знают об этом и идут к вам со своими предложениями. Но при внимательном изучении оказывается, что у вас в руках кристаллы, искусственно выращенные людьми, знакомыми с технологией. Они вызревали в тёплых лабораториях, и никогда не были включены в древние хребты на высоте восемьсот метров над уровнем моря. В Я-ск я ехала в надежде, что увижу натуральный пирит.

Улицу и дом я нашла довольно быстро. Поднявшись на третий этаж, я позвонила в нужную дверь. Мне открыла пожилая женщина лет восьмидесяти, с узкими щелочками глаз и дряблыми, нависающими веками. Седые волосы туго стянуты на затылке в небольшой пучок. Одета она была в шерстяной коричневый халат, подол которого украшал орнамент из бурятского национального фольклора. Обута в глубокие войлочные тапки и гетры до колен. Я сказала, что мне нужно видеть поэта, и назвала имя.

– Зачем он вам? – спросила женщина.

– У него талант, – ответила я.

– Толку-то… – сказала она.

– Можно его увидеть?

– Я не знаю, где он.

– Он уехал?

– Не знаю.

– Как его найти?

– Не знаю, – повторила она.

– Он ваш сын? – спросила я.

– Сын, – ответила она таким тоном, словно это родство вызывает у неё чувство досады.

Я развернулась и пошла по ступенькам вниз. Вдруг она окликнула меня:

– А вы кто?

– Читатель.

– Попробуйте спросить на автостанции. Там в забегаловке иногда околачиваются его друзья. Они всегда втроём. Святая троица…

Она мне объяснила, как туда пройти, и я отправилась на вокзал.

Мне повезло. К зданию автостанции примыкала дешёвая чебуречная. Двери были открыты. Рядом с входом, прижавшись спинами к пластиковой стене, сидели на корточках три алкоголика. Они держали друг друга под руки, видимо, как шли, поддерживая друг друга, так и сели под чебуречной. Они дремали. Тела их были плотно прижаты друг к другу, а головы клонились в стороны. Глядя на это трёхголовое существо, я вспомнила о Цербере, охраняющем выход из царства мёртвых.

Я тронула за плечо крайнего справа, он не отреагировал, я хотела тряхнуть следующего, но тут кто-то дёрнул меня за рукав. Я обернулась и увидела рядом с собой маленького человечка. Он был ниже моего плеча. Одной рукой он держал велосипед, другую, вытянув указательный палец, прижал к губам:

– Ц-с-с-с…

У него были розовые щёки, ясные глаза, маленькая бородка и седые, редеющие волосы. Этот человек походил на десятилетнего ребёнка, которого гримеры искусственно состарили лет на сорок для того, чтобы играть сказочного героя. И синяя куртка-ветровка на нём была подросткового покроя. Он немного смутился оттого, что я рассматривала его, съёжился и стал казаться ещё меньше.

– Не будите их. Они держат стену. Если они встанут, всё рухнет.

– Я ищу одного человека, может, вы знаете? – я назвала имя, и он заулыбался лукаво и искристо, как Ленин в советских учебниках.

– Знаю, – ответил он.

– Как мне его найти?

– Записывайте.

Я достала ручку и блокнот, он продиктовал адрес, я поблагодарила его. Он снова по-ленински улыбнулся, взобрался на велосипед и уехал. У него на куртке, между лопаток, был нашит кленовый лист бежевого цвета. Будь он ребёнком, я бы подумала, что он порвал куртку в уличных сражениях, и мать придумала оригинальный способ замаскировать разорванное место.

Через двадцать минут я сидела в автобусе указанного номера и ехала в направлении дачного посёлка. Располагался этот посёлок рядом с городком, и минут через двадцать я вышла на нужной остановке. Небо заволокли тучи. Я заглянула в сумку и поняла, что забыла дома зонт. Мне показалось это странным, я никогда не выкладывала зонт из сумки. Мне нужна была пятая линия справа от остановки. Остановкой назывался невысокий ржавый столб со стёршейся табличкой и толстое бревно, которое дачники используют вместо скамейки. Я пошла вправо, искать пятую линию. Домики и дворы были похожи один на другой. На некоторых висели поржавевшие таблички с указанием номера линии. Вскоре нашлась пятая, и я свернула в узкий проулок в поисках самого крайнего дома.

Некрашеный, покосившийся забор. Ветхий домик едва виднелся в глубине двора. Я открыла дряхлую калитку, вошла и увидела неухоженный двор, заросший травой по колено. Перед домом росли несколько деревьев: два тополя, два клёна, яблоня и берёза. К крыльцу вела тропинка, негусто выложенная островками плоских камней. Дом выглядел нежилым. Пару ступенек, ведущие на крыльцо, порог с облезлыми перилами и прохудившимся козырьком, и никаких следов живности. Ни будки для собаки, ни блюдца для кошки. Картину двора дополняло небо, к этому времени почерневшее от тяжёлых туч.

Я ступила на крыльцо и постучала в дверь – тишина. Ещё раз постучала – снова тишина. Несколько раз с силой ударила кулаком, но снова не услышала ничего, кроме шума приближающегося урагана. Резкий ветер набросился на деревья и стал трепать их кроны. Закапал дождь. Сначала редкими каплями, потом гуще и гуще. Вскоре небо прорвалось, и к земле потянулись звучные струны гигантского контрабаса. Пока небо исполняло ураган, деревья бились в истерике: то всхлипывали, вздымая к небу корявые лапы, то смиренно кланялись и затихали.

Я решила, что человек с велосипедом обманул меня, ради шутки назвал первый попавшийся адрес. Дождь стоял непроходимой стеной. Я присела на корточки возле порога, прислонившись спиной к двери, и стала ждать завершения. Вдруг мне показалось, что я услышала скрип половицы за дверью и едва уловимый толчок в спину. Прислушалась, но больше ничего подозрительного не услышала. Сидела, смотрела, как небо поливает землю, и ждала.

– Раньше они жили на дне океана, – услышала я тихий голос. По коже побежали мурашки.

– Кто? – спросила я.

– Деревья, – ответил голос, – раньше они жили на дне океана. Но потом морской владыка изгнал их на землю.

– Почему?

– Сначала они были вялые, как водоросли. Но потом окрепли, разрослись и стали вырабатывать много хлорофилла. Владыка испугался, что под водой станет много кислорода и глубинные воды перестанут быть загадкой.

Я повернулась и заглянула в узкую щель между дверью и косяком. Увидела часть плеча, небольшой фрагмент затылка. Человек сидел на корточках, как и я, прислонившись к двери. Мы слушали дождь, прижавшись друг к другу спинами. Нас разделяла дверь.

– А люди в те времена жили на земле? – спросила я.

– Да, но совсем немного, только по берегам рек и морей. Земля была пустынной. Но когда владыка изгнал деревья, они посадили на плечи детей, взяли в руки котомки и пошли заселять сушу, превращать пустыни в непроходимые леса.

– Люди взяли котомки? – переспросила я.

– Деревья! – ответил он.

Не знаю, что на меня нашло, но я ни с того ни с сего сказала ужасную глупость:

– Я из редакции. Мне прислали ваши стихи. Для получения гонорара нужны ваши паспортные данные, индивидуальный налоговый номер и номер пенсионного страхового свидетельства…

Внезапно он разразился звонким, безудержным смехом. Он хохотал так, что звенели стёкла в веранде. Он выделывал голосом такие импровизации, что мне стало не по себе. Он визжал во всю глотку: «Йии-хи-хи!!! Йаа-ха-ха!!! Йуу-ху-ху!!! Йоо-хо-хо!!!». Когда он наконец замолчал, то встал на ноги и удалился от двери. Я снова посмотрела в щель и увидела спину невысокого человека в синей куртке с нашитым на неё кленовым листом.

Дождь лил ещё минут пятнадцать. Всё это время я стояла на крыльце и прислушивалась к каждому шороху за дверью, но больше не услышала ни звука.

Вода залила тропинку, ведущую к калитке. Не было видно даже плоских камней, выложенных на случай мокрой погоды. Когда на краю неба показалось солнце, я сняла сандалии, закатила джинсы и отправилась прочь. Добравшись до остановки, я села на бревно и стала ждать автобус. А надо мной были тучи. И небо. И тучи. И небо. И тучи.